Она открывает глаза. Подслушала, да?

"Конечно. Я любопытная. А хочешь, я покажу, как это у нас с тобой?"

Как? И на нас есть?…

"Естественно, Рома"

Она садится на диване. Делает неуловимое движение бровью. В воздухе вспыхивает яркая объемная картинка сложная фигура краснозеленого цвета. Объемное изображение наших душ, сложенных вместе.

"Вот смотри. Видишь, как входят? Ни одного зазора. Но это не все. Присмотрись внимательнее. Понял?"

Я всматриваюсь. Чтото здесь… Чутье механика мне подсказывает, чтото не так…

Ага, понял. Это неразъемная деталь, ее нельзя разобрать, не сломав.

"Точно, Рома. Видишь вот эти выступы? И здесь, и здесь. Вот так. И еще добавлю процесс срастания все углубляется. Когда мама впервые составила эту карту, эти вот выступы были мельче. Тогда нас еще можно было разъединить, разлучить навсегда, правда, непоправимо искалечив. Сейчас только убив"

Я сглатываю слюну. Выходит, мама Маша уже тогда, при первом разговоре…

- Да, Рома Ирочка переходит на звук Уже тогда она поняла необратимость случившегося с нами.

Она вдруг коротко рассмеялась.

- Если бы хотя чутьчуть… Ты сейчас сидел бы в своем курятнике, днем чинил дикарские механические повозки, а вечерами готовил удочки в предвкушении рыбной ловли. И ничего не помнил бы обо мне.

Меня пробирает дрожь.

- Да, Рома, да. Моя мама очень добрая, но не до такой степени, чтобы принести меня в жертву бескрылому аборигену дикой планеты. Просто у нее не осталось выбора. А ты думал, это просто слова?

…

Закат уже отгорел, и сумерки медленно вползают в комнату, незаметно съедая краски. На город опускается дымка смога. Днем солнце не позволяло всякой гадости опуститься вниз, вышвыривая ее с московских улиц мощными восходящими потоками весеннего воздуха. Но как только солнце прекратило свою работу, вся гадость, витавшая над Москвой весь день, тут же ринулась вниз, стремясь затопить весь город. Так всегда бывает вся мерзость и гадость любит ночь.

Сегодня мы с Ирочкой поменялись местами. Обычно я прихожу домой позже, ведь меня гоняют по городу в хвост и в гриву, как и положено гонять рядового исполнителя. У Ирочки работа более умственная, чаще кабинетная то есть она может обдумывать свои хитроумные ходыкомбинации и дома. Но и "в поле" ей приходится работать нередко, она всетаки не координатор, как папа Уэф. Вот сегодня как раз такой случай.

Я уже не знаю, чем заняться. Пылесос? Вчера было. Ужин готовить? Да вот он, накрыт полотенцем на столе уходя, Ирочка успелатаки соорудить чтото, чтобы вечером не возиться. Взять, что ли, альбом? Возможно…

"Ау, любимый! Ты соскучился?"

Меня словно обдает теплом костра.

"Соскучился не то слово. Плюс проголодался"

"Там же на столе…"

"Без тебя я не возьму в рот ни крошки. В знак протеста против жестокого обращения"

Шелестящий бесплотный смех.

"Ладно, мой хороший. Мне уже недолго, ну еще полчасачас. Ты знаешь что? Ты займись, пожалуйста, освоением нашего компьютера, а то у тебя все отговорки. Я тебе показала, как? Вот и займись. А то так и будешь все время работать на этом вашем… да, арифмометре"

И то дело. Действительно, заняться сейчас и время пройдет чуть веселее…

Я сижу прямо на полу, вглядываясь в зависшую передо мной в воздухе геометрическую фигуру. Простенькая фигура куб. Подчиняясь моим мыслеприказам, он вращается, изменяется, наполняется цветом "заливка"…

Нет, я себе льщу. Куб вращается сам по себе, нимало не реагируя на мои мысленные команды. И цвет я хотел не тот… Стой, скотина!

Куб останавливает вращение, изменяется на глазах, принимая размытые очертания какогото животного. Свинья!

Очертания животного приобретают четкость. Толстая самодовольная хрюшка, правда, несколько схематичноплакатная, яркорозовая… Ну, зараза!

Шелестящий бесплотный голос в моей голове:

"Программа выполнила недопустимую операцию и будет свернута"

Слава богу, первое человеческое обьяснение…

Изображение исчезает, как не было. Я сижу пару секунд неподвижно, потом встаю. Мой взгляд падает на лежащий на столе ноутбук, и я вздыхаю. Ладно… Успею. Ангельский компьютер для продвинутых пользователей. Для дикого тупого аборигена вот этот арифмометр. Пока перебьюсь.

Однако, мне следует уже начинать умнеть. А лучший способ для этого думать. И почаще. И не о какихто глупостях… А еще лучше набираться ума в беседе с умным собеседником.

Кстати, меня давно уже мучает одна мысль. И все никак не могу добраться до разъяснений то одно, то другое. И Ирочки нет… Уэфа спросить, что ли? Ау, папа Уэф!

"Здесь Уэф. Что такое, Рома? Что тебя мучает?"

Я оробел. Папа Уэф, прости, пожалуйста. Ты всегда так занят… В общем, будем считать этот вызов ложным.

"Ну и напрасно. И, кстати, я сейчас совсем не занят. Сижу, ем дыню. А Мауна занята. И знаешь, в голову лезет от скуки… Так что если у тебя есть вопросы… Я слушаю"

Ну что же…

"Папа Уэф. Я хочу спросить почему вы не уничтожаете разных гадов, почему позволяете им плодиться и размножаться, топтать и уничтожать ваши посевы, разумное, доброе и вечное? Почему зло так часто безнаказанно, а добро наказуемо? Почему добрые, хорошие люди мучаются, а всякая сволочь живет в свое удовольствие? Разве это справедливо? Ведь у вас такая сила! Почему вы позволяете?"

Уэф молчит. Долго молчит.

"Вот что, Рома… Могу я посетить ваше с Иоллой жилище? Такой разговор…"

"Да, конечно"

Я сижу на кухне, катая перед собой по столу грецкий орех. Помогает при разговоре. А Уэф, как обычно, перебирает свои четки. Разумеется, это видеосвязь.

- Ты спрашиваешь, почему так? Уэф разговаривает голосом, ровным четким баритоном Почему злодеи живут припеваючи, а добрые люди мучаются?

Уэф вздохнул.

- Когда я только начал работать здесь, на Земле, простым оперативным сотрудником, я тоже не мог понять. Нет, не так… Не мог принять существующего здесь положения вещей. И этот вопрос задавали мне все без исключения твои соплеменники. Люди. И дед Иваныч, и даже Геннадий. А уж КоляХруст… На войне как на войне. Бритвой по горлу и в колодец. В общем, мочить гадов, пока не исчезнет последний. И вот тогда и наступит царствие небесное. Признайся, тебя ведь тоже терзали такие мысли?

- Ну, не так, конечно. Но в общем… да.

- Вот. И меня поначалу тоже терзали сомнения не слишком ли мы пассивны? И мой шеф, тогдашний координатор он и тогда уже был очень стар, он ведь начинал еще при Петре Первом! не мог меня убедить. И только когда я сам стал координатором, заменив старика, я понял, как он был прав.