Тот же день, 22:00

То, что произошло, сложно объяснить. Но я попробую.

Итак, квартира Лены. До неё мне предстояло добираться долго. Однако я понял, что с моим видом и состоянием мне лучше не ехать на общественном транспорте, а взять такси. Я еле поймал на дороге один старый «Жигуль». Водитель — судя по всему, многое в жизни повидавший человек, — даже и не взглянул на мою повязку и лишь спросил:

— Куда ехать, товарищ?

Я назвал ему адрес. Мы помчались на всей скорости, пока из динамиков магнитолы играла песня Тыниса Мяги «Детектив», строки которой играли прямо на струнах моей души:

Прошу искать, не забывая

Той, самой главной из примет:

На всей земле одна такая,

Другой такой на свете нет!

Как про мою Лену пел. Ну да ладно.

Тут мы попали в пробку. Я понял, что добежать будет куда быстрее. И, хотя на улице был дождь, я заплатил озадаченному таксисту и выбежал из машины прямо под ливень. Холодные капли придали мне сил, и я побежал до нужного адреса. К тому моменту, пока я добежал, я почти что терял сознание от усталости. Однако моё стремление было слишком сильным, и ничего не могло меня остановить. С большим трудом пройдя лестницу, я оказался у той самой квартиры. Я чуть дотронулся до ручки двери. Дверь оказалась не запертой.

Я осторожно приоткрыл дверь и зашёл в квартиру. Было темно и тихо. Настолько тихо, что я слышал даже собственное сердцебиение. Однако вскоре эту тишину нарушил шорох в гостиной. Я достал из штанов нож, который спрятал туда ранее, и, направив нож вперёд, двинулся в гостиную. Каково же было моё удивление, когда там я увидел… Владислава Егоровича! Он стоял как ни в чём ни бывало и пил воду из прозрачного стакана. Когда он увидел меня, он просиял:

— О, Сашко! Вы ли это? А я почему-то так и думал, что вы придёте сюда.

Я же не намеревался с ним быть дружелюбным и прямо спросил:

— Где Лена?

— Вы хотите знать, где в данный момент находится гражданка Гордеева? Что ж, я тоже хотел бы это знать. Где-то час назад она позвонила и назначила встречу здесь, в её квартире. Я пришёл и застал квартиру открытой и пустой. И только на столе лежала записка. Я прочитал, и это оказалось признание в убийствах. Но вот толку от этого признания нет, коль нет самой гражданки Гордеевой. Вы, случаем, не можете предположить, где она?

— Вы её не арестуете. — сказал я.

— А почему же? Неужели вы всё ещё не верите мне?

— Теперь верю. Я прочёл её дневник, и там всё подробно расписано. Однако даже при таком раскладе я вам не отдам Лену.

— Но почему?

— Я её люблю. По-настоящему. Жаль, конечно, что я осознал это так поздно, но лучше поздно, чем никогда. Она совершала всё это ради меня. Потому-что любит. И я не могу дать ей сесть в тюрьму. Поскольку любовь эта взаимна, я тоже буду сражаться за неё, за наше общее счастье.

— Что ж. Я-то думал, что вы — законопослушный гражданин.

— Плохо думали.

— То есть вас не остановит ни то, что она — больной на голову человек, ни то, что она — убийца, ни то, что она на вас помешана?

— Нет.

— Однако почему же она вас оставила?

— Всё из-за моего предательства.

— Предательства? — искренне удивился следователь.

— Да. Я сотрудничал с вами, и переданная мною информация повлияла на ваше решение её арестовать.

— Ох. Тяжело. И она вас бросила? Покинула навсегда?

— Надеюсь, что нет.

— И вы ещё собираетесь вымаливать у неё прощение?

— Да.

— Ясно всё с вами. Однако ваши слова мне ни к чему. Лучше доставьте их напрямую адресату! Гражданка Гордеева, выходите!

И тут из-за шторы появилась Лена. На вид она была опечаленной и удивлённой одновременно. Её глаза блестели, дрожащий рот был прикрыт рукой. Увидев её, я не устоял и упал на колени, после чего сказал:

— Лена, прошу, прости меня. Я узнал тебя настоящую и понял, что без тебя моя жизнь отныне будет тяжела. Ты наполнила её светом, смыслом. А без тебя всё рухнет… Прошу, если сможешь, прости меня.

Лена быстрым шагом подошла ко мне и, подняв меня на ноги, взяла за плечи.

— Саша, не извиняйся. Ты ничего критичного не сделал. Я же понимаю: ты хотел узнать про меня что-то. И для этого мне нужно было быть честней с тобой.

— Но я не должен был пытаться узнать тебя таким подлым способом…

— Я просто боялась, что ты не примешь меня. Я же убийца, я больна. Кроме того, я ведь принесла в твою жизнь одни несчастья: сначала Соня получила травмы, потом ты. Тебе я вообще на протяжении всей жизни наносила травмы. Я не хочу больше причинять тебе боль…

Я взял её обеими руками за плечи и поцеловал в губы. Она, шокированная произошедшим, и сделать ничего не могла. Когда я отлип от неё, я сказал:

— Ты забыла, Лена: я ведь тоже больной. Потому мы и сошлись. А ещё потому, что ты мне понравилась вся, такая, какая есть. Пусть я и не понимал этого раньше, но ты наполняла мою жизнь новыми красками, делала её разнообразнее… Нет, даже не так. Ты делала меня счастливым, ведь ты давала мне понять, что я любим, что я желаем. А мне большего в жизни и не надо. У меня есть два человека, которые дают мне это понять: ты и Соня. А потому я скажу ещё раз: я люблю тебя. Только тебя одну. Больше никого. Прошу, не уходи из моей грешной жизни.

Лена долго сдерживалась, но заплакала и крепко обняла меня. Я понял: это слёзы счастья. И от осознания того, что она счастлива, я тоже обрадовался и крепко обнял её в ответ одной рукой, а другой — погладил по голове. И тут следователь, о существовании которого мы напрочь забыли, дал о себе знать.

— Эх, романтика… — сказал он с мечтательной интонацией. — Жаль, однако, что это ненадолго.

Лена перестала плакать, и мы оба настороженно посмотрели на следователя.

— Гражданка Гордеева, вам всё-таки придётся сесть в тюрьму. Простите, я бы не хотел вас разлучать, однако ж закон требует.

Я встал перед Леной и крепко сжал её руку, закрыв тем самым её от следователя.

— Ничего вы с ней не сделаете. — сказал я.

— Извините, Сашко, но даже вы меня не остановите.

— Это мы ещё посмотрим. —