памяти образ Зака и заимствует его идентичность (это в момент нашего первого знакомства с ним и есть личность «Клауда»). В его сознании Зак никогда не существовал. Воспоминания «Клауда» о себе – это его воспоминания о Заке, а также, возможно, некоторые воспоминания о прежней личности, которые он получил от Тифы. Мы становимся свидетелями некоего занимательного события: часть существующей личности Клауда остается – он продолжает избегать общения, по-прежнему испытывает гнев, сохраняет свои когнитивные привычки и способы преодоления трудностей, но идентичность его полностью меняется. Благодаря внедренным ложным воспоминаниям Зака, теперь он воплощает в себе все то, о чем когда-то мечтал. Он становится тем, кем ему не удавалось стать раньше.

Такое бывает и в реальной жизни. Например, лица, страдающие от болезни Альцгеймера, теряют декларативные воспоминания, то есть забывают, что у них есть дети, что они, например, были адвокатами, исповедовали христианство или когда-то долго учились заново ходить после автомобильной аварии. Но процедурная память при этом, как правило, остается нетронутой. Они, как и раньше, умеют писать, читать, играть на музыкальных инструментах, завязывать шнурки и т. п. Оказывается, что ряд свойств, которые мы приписываем «личности», хранятся в процедурной памяти, поэтому, если наш дедушка не может вспомнить наши имена, в каком-то смысле он продолжает оставаться «тем же нашим дедушкой». Точно так же Клауд сохраняет некоторые прежние черты. Это ощущает и Тифа, и подсознание Клауда. Но чем дольше в нем развивается идентичность «Зака», тем глубже погружается в бессознательное «истинный Клауд».

Примечательно, что люди с диссоциативной фугой, которые принимают новую идентичность, склонны испытывать некоторые неприятные симптомы, включая горе, замешательство, дискомфорт и гнев, особенно когда их старые воспоминания и личности (часто вызванные переживаниями, напоминающими о прежней жизни) начинают возвращаться. Иногда это называют «жамэ вю» (jamais vu), что в переводе с французского означает «никогда не видел», в отличие от «дежавю» (déjà vu), что означает «уже видел». Для Клауда этот дискомфорт ощутим физически. Когда старые воспоминания прежней личности (многие из которых касаются страданий, неудач, травм и душевной боли) начинают возвращаться к нему через ощущения и несоответствия, он испытывает головную боль и возбуждение. Также Клауд слышит голос, который приказывает делать то, что вернет его к прежнему состоянию (например, подначивает спросить Тифу о ложном воспоминании, которое, как она знает, является ложным). Поначалу он инстинктивно пытается подавить этот голос.

По мере прохождения игры Клауд продолжает развивать идентичность, основанную на внедренных воспоминаниях Зака; однако его оставшаяся процедурная память, подсознание и возобновление связей с подругой детства Тифой создают своеобразную психологическую надстройку. Стремясь полностью стать Заком, он одновременно заводит новые значимые связи с Айрис, Барретом и командой, которые приводят к формированию новых воспоминаний и впечатлений. Новые друзья и новый опыт все больше соответствуют его истинному «я» и расходятся с его ложной идентичностью. Это вызывает сильный стресс и заканчивается, когда он сталкивается с Сефиротом. Он переживает истинное воспоминание о своем разрушенном городке Нибельхейме и, что хуже, вспоминает Зака. Вскоре после этого Ходзё раскрывает ему свою теорию «воссоединения с Дженовой», согласно которой Клауд – лишь клон Сефирота и обе его личности, как подсознательная, так и внедренная, не являются реальными. В этот момент Клауд находит свои воспоминания, а также связи с миром и новыми друзьями бессмысленными, и это заставляет его почувствовать, что у него нет смысла и цели. Такие переживания разрушают его «я-концепцию» и снижают моральный дух. Он смотрит на Тифу и, падая в Жизненный поток, извиняется за то, что не был «настоящим Клаудом».

В терапии диссоциативную фугу обычно диагностируют после того, как люди вспомнят, кто они на самом деле, а не во время диссоциативного состояния. В этот момент часто наблюдаются тяжелые симптомы, такие как суицидальные мысли или паника. Для таких людей, особенно если причиной фуги была травма, терапия включает в себя систематическое воздействие на старые, приводящие к стрессу воспоминания, от которых убегало их сознание. Примечательно, что именно это Тифа и делает, чтобы помочь Клауду. Она попадает в Жизненный поток, который воспроизводит подсознание Клауда, и переживает вместе с ним его старые воспоминания (им также помогает «голос», который оказывается «настоящим Клаудом»). Она дает ему основу для обретения истинных воспоминаний и идентичности, сравнивая их со своими. Тифа также укрепляет его уверенность в своем существовании и смысл, который Клауд затем сопоставляет с недавними воспоминаниями, созданными им и игроком в процессе игры. В итоге происходит слияние всех его личностей. Таким образом у Клауда формируется прочная, последовательная «я-концепция», что позволяет ему продвинуться на стадию, находящуюся где-то между мораторием идентичности (т. е. исследованием более индивидуализированных ролей, ценностей и идентичности) и достижением идентичности (т. е. твердой фиксацией «я-концепции», ценностей, ролей и идентичности).

Теперь Клауд сражается не только ради себя самого, но и ради своих друзей и планеты. Он не сомневается и не унывает, а, наоборот, становится более радостным и делает заявления типа:

«Жаль мне тебя (Сефирот). Ты просто ничего не понимаешь – нет ничего такого, чем бы я ни дорожил!»

Он находит покой и смысл, обретает истинные воспоминания и получает идентичность – и именно благодаря этому (вместе со своими друзьями) может победить Сефирота и спасти планету. Примечательно, что в конце он даже выглядит по-другому: это уже не страдающий от внутренней боли высокомерный наемник, а расслабленный, полный надежд, целеустремленный Клауд – героический солдат, успешно защищающий тех, кого любит.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Во франшизе Final Fantasy есть множество образов и тем, проходящих через все игры, начиная от, казалось бы, таких поверхностных деталей, как чокобо, и заканчивая осмысленным исследованием природы воспоминаний, отношений, формирования идентичности и взаимодействия между разными ее проявлениями. Сценаристы и разработчики мастерски используют сюжетные ходы (например, амнезию), позволяющие игрокам отождествлять себя с борющимся и психологически развивающимся протагонистом. Несмотря на то что в сюжетах игр изображаются экстремальные формы потери памяти и ложных воспоминаний, все люди на микроуровне испытывают нечто подобное ежедневно и потому сопоставляют показанное на экране со своим опытом. Игры Final Fantasy как косвенно, так и преднамеренно заставляют игроков глубже осознать эти темы, что, в свою очередь, позволяет им лучше понять самих себя. В конечном счете волшебное и фантастическое воздействие Final Fantasy заключается в том, что она культивирует и прославляет рост личности, признает здоровую болезненность этого роста и дает нам надежду на то, что мы можем быть не просто людьми. Мы можем стать истинной, полноценной версией нашего «я».

* * *

Райан Келли, доктор философии, – психолог, автор графических романов и соучредитель Geeks Like Us, инклюзивной