– Вы ее не чувствуете, а? Подростки не чувствуют жалости. Это страсть зрелых людей.

– Наверно, я прожил скучную и по-обывательски трезвую жизнь, поэтому все меня так волнует. Теперь, когда я знаю, что я не убийца, я могу получать удовольствие… – Он замолчал на полуслове при виде смутно знакомого, как картинка из сна, дома: заросший сорняком палисадник, рухнувшая серая статуя и железная скрипучая калитка. Шторы спущены, словно в доме покойник, но дверь открыта настежь; казалось, на мебели приклеены ярлычки: «Продается с аукциона».

– Мы ее сцапали в то же самое время, – сказал мистер Прентис.

В доме царила тишина; у двери стоял какой-то человек в темном костюме – он мог быть и гробовщиком. Перед мистером Прентисом распахнули другую дверь, и они вошли. Но не в гостиную, которую Роу смутно помнил, а в маленькую столовую, загроможденную уродливыми стульями, слишком большим обеденным столом и секретером. Миссис Беллэйрс сидела в кресле во главе стола, лицо у нее было пухлое, серое, скрытное, голову украшал черный тюрбан. Человек у двери сообщил:

– На вопросы отвечать отказывается.

– Ну как, мадам? – приветствовал ее мистер Прентис с беспечной галантностью.

Миссис Беллэйрс не проронила ни слова.

– Я привел вам гостя, мадам, – сказал мистер Прентис и, отступив в сторонку, представил ей Роу.

Человеку трудно оставаться спокойным, когда он вызывает ужас; неудивительно, что поначалу кто-то бывает этим опьянен. Роу самому стало страшно, словно он понял, что способен на злодейство. Миссис Беллэйрс – это пугало, сидевшее во главе стола, – вдруг стала давиться, будто проглотила за обедом рыбью кость. Она, видимо, и так владела собой с трудом, а при появлении Роу у нее перехватило горло.

Мистер Прентис не растерялся. Он обошел стол и добродушно хлопнул ее по спине:

– Откашляйтесь, мадам, откашляйтесь. Вам будет легче,

– Я никогда не видела этого человека, – простонала она. – Никогда!

– Разве? Вы же предсказывали ему судьбу, – сказал мистер Прентис. – Неужели не помните?

Искра отчаянной надежды блеснула в старых, воспаленных глазах:

– Если весь этот шум из-за невинного гадания… Я этим занимаюсь только в благотворительных целях.

– Не сомневаемся.

– И я никогда не предсказываю будущее…

– Ах, если б мы могли заглянуть в будущее!

– Я только рассказываю, какая у человека натура…

– И сколько весит кекс, – подсказал мистер Прентис, и надежда покинула миссис Беллэйрс. Молчать теперь было бесполезно.

– А ваши маленькие сеансы? – весело продолжал спрашивать мистер Прентис, словно они обменивались шутками.

– Только в интересах науки…

– Ваша небольшая компания собирается по-прежнему?

– По средам.

– А многие из участников пропускают сеансы?

– Все они мои личные друзья, – рассеянно произнесла миссис Беллэйрс; теперь, когда вопросы затрагивали менее опасную тему, она подняла пухлую напудренную руку и поправила свой тюрбан.

– И мистер Кост? Но он теперь вряд ли будет участвовать в ваших сеансах.

Миссис Беллэйрс осторожно заметила:

– Теперь я узнаю этого джентльмена. Меня смутила его борода. Мистер Кост затеял тогда глупую шутку. Я ничего об этом не знала. Я ведь была так от них далеко.

– Далеко?

– Там, в Мире Блаженных.

– Да, мистер Кост уже не позволит себе больше таких шуток.

– Я уверена, что он не хотел ничего дурного… Может, он рассердился, что пришли посторонние… У нас ведь такая тесная компания. К тому же мистер Кост никогда не был истинно верующим.

– Будем надеяться, что теперь он им стал. – В эту минуту трудно было предположить, что мистером Прентисом владеет то, что он звал «пагубной страстью жалости». – Постарайтесь наладить с ним контакт, миссис Беллэйрс, спросите его, почему он сегодня утром перерезал себе горло.

Она выпучила глаза, онемев от ужаса; молчание прервал телефонный звонок. Аппарат стоял на секретере, в маленькой комнате теснился народ, и к телефону трудно было подойти. Телефон продолжал настойчиво звонить. В голове у Роу шевельнулось воспоминание… все это однажды уже было.

– Обождите минутку, – сказал мистер Прентис. – Возьмите трубку вы, мадам.

Она пробормотала:

– Перерезал себе горло…

– У него не было выбора, мадам. Остаться в живых и попасть на виселицу?

Телефон продолжал упорно звонить, словно кто-то вдалеке хотел отгадать, что творится в этой комнате и почему никто не отвечает.

– Возьмите же трубку, мадам, – повторил мистер Прентис.

Миссис Беллэйрс не портняжка, она вылеплена из другого теста. Покорно поднявшись, она тяжело двинулась к телефону, позвякивая побрякушками. На миг она застряла между столом и стеной, и тюрбан сбился у нее на один глаз.

– Алло! – сказала она. – Кто говорит?

Трое мужчин затаили дыхание. Вдруг миссис Беллэйрс приободрилась, почувствовав свою силу: она одна могла говорить с тем, кто звонил.

– Это доктор Форестер. Что ему сказать? – спросила она через плечо, держа трубку у самого рта. Она сверкнула на них глазами – злобно, мстительно, хитро, скинув глупую мину как ненужную маскировку, – этим некогда было теперь заниматься. Мистер Прентис отнял у нее трубку и дал отбой.

– Это вам не поможет, – сказал он. Она сделала вид, что возмутилась:

– Я ведь только спросила. Мистер Прентис распорядился:

– Вызовите из Скотленд-ярда большую машину. Бог их знает, о чем думает местная полиция. Им давно уже полагалось быть там. – Он сказал второму полицейскому: – Последите, чтобы эта дама не перерезала себе горло. Нам она еще понадобится.

Бледный от гнева, он обошел весь дом, комнату за комнатой, неся разрушение, как смерч.

– Я беспокоюсь за вашего приятеля, – сказал он Роу. – Как, бишь, его зовут? За Стоуна! Ах, старая сука! – выругался он. Грубое слово странно звучало в его старомодных устах. В спальне у миссис Беллэйрс он дочиста выскоблил все банки с притираниями, а их было немало. Он самолично и даже со злорадством вспорол все подушки. На ночном столике под лампой с розовым абажуром лежала зажигательная книжонка «Любовь на Востоке»; он содрал с нее переплет и отбил фарфоровую подставку у лампы. Только автомобильный гудок положил конец этому разгрому.

– Вы мне понадобитесь для опознания преступника, – сказал он и в три прыжка сбежал вниз по лестнице. Миссис Беллэйрс плакала в гостиной, один из полицейских угощал ее чаем.

– Прекратите эту ерунду! – приказал мистер Прентис. Ему хотелось дать нерадивым помощникам предметный урок. – Нечего с ней нянчиться! Если она не будет отвечать на вопросы, выпотрошите весь дом дочиста. – Его просто пожирала ненависть, а может, и отчаяние. Он взял чашку, из которой собиралась пить миссис Беллэйрс, и вылил содержимое на ковер. Миссис Беллэйрс завизжала: