Ольга Семеновна тем временем услышала звук разбитого хрусталя и, всплеснув руками, бросилась в комнату.

— Что же ты наделал, Порфирий! — обратилась она к своему мохнатому сокровищу, которое и стало причиной этих звуков.

Кот влез в хрустальную вазу, и та, не выдержав его веса, потеряла равновесие, покатилась по столу, упала на пол и разбилась.

Лариса осталась в кухне одна. Недолго думая, она схватила одно из писем Березникова и быстро сунула его себе в сумочку.

Когда Ольга Семеновна вернулась на кухню в обнимку с котом, Лариса уже встала, чтобы попрощаться с гостеприимной тетушкой.

— Ларочка, я всегда рада, когда ты приходишь, — расплылась в улыбке искусствоведша. — Обещай заглядывать ко мне почаще.

— Я наверняка уже скоро буду у вас, — загадочно бросила Лариса.

— Я буду ждать, — простодушно сказала Ольга Семеновна. — А то все забыли старушку!

Лариса терпеливо дождалась, пока все затворы на двери будут открыты. Попрощавшись с тетушкой, она в задумчивости спустилась вниз и, посмотрев на часы, решила ехать в Сосново прямо сейчас.

* * *

Лариса мчалась по трассе, слушая новый хит-однодневку. Какая-то «Мэдисон авеню» с беззаботной легкостью распиналась о том, что «ай'м нот е бэби, ай донт билонг ту ю». Вот так, «я больше не твоя и тебе не принадлежу». Очень подходит для состояния, которое испытывала она в этот момент.

Когда Лариса увлекалась чем-то, все остальное для нее было неважно. И даже физиологическая озабоченность совсем отошла на второй план.

Стремительное движение серебристой красавицы по имени «Вольво» по только что заасфальтированному шоссе создавало ощущение опасности, заставляя обо всем забыть. Магия движения завораживала и уносила ее далеко от забот и печалей. Мимо проносились редкие тощие деревца, бескрайние поля, словом, однообразный пейзаж приволжского подстепья.

В Сосново Лариса въехала примерно в три часа дня. К ее удивлению, она потратила полчаса на то, чтобы выяснить, где находится краеведческий музей. Местные жители и слыхом не слыхивали, где же расположена сия достопримечательность. Подобное равнодушие к прошлому своего родного края до глубины души возмутило Ларису. Собственно, это чувство возникло только лишь потому, что в данный момент эта информация была ей необходима.

Наконец седоватый, интеллигентного вида мужчина, не потерявший своей привлекательности, очень доброжелательно ответил:

— Улица Робеспьера, 4. Это недалеко, отсюда всего в трех кварталах.

И показал, как лучше проехать. Через десять минут Лариса подъехала к трехэтажному серому зданию с облупившимися колоннами.

Она зашла внутрь, и ее сразу же окликнула вахтерша. С угрожающим видом она наплывала на Ларису и бросала отрывистые фразы:

— Вам кого? Сегодня посетителей не принимаем… Вы кто такая?

— Мне бы директора, — не стала мелочиться Лариса.

Взгляд вахтерши был подозрителен, она явно собиралась не допустить Ларису к директору музея. Но тут неожиданно в вестибюле появилась какая-то женщина, по виду явно работник музея. Она обратилась к вахтерше:

— Лидия Степановна, в чем дело?

— Да вот, к вам хочет пройти, — кивнула она в сторону Ларисы.

— Я вас слушаю, — выжидательно уставилась на нее женщина.

— Это личное дело, имеющее огромную важность для моей тети, бывшего искусствоведа, Ольги Семеновны Новинской, — тут же ответила Лариса, поняв, что перед ней не кто иная, как директор этого заведения. — Она недавно посетила ваш музей.

— Ах, да-да, я помню ее, — чуть улыбнулась директор музея. — Мы прекрасно побеседовали… Но я не понимаю, в чем дело.

— Можно сказать, это вопрос жизни и смерти, — напустила таинственность и Лариса.

Секунду помедлив, директор музея сделала приглашающий жест.

— Ну, давайте пройдем в мой кабинет, — сказала она.

Как только дверь кабинета закрылась, директор спросила:

— Так в чем же проблема?

— Проблема в вашей книге отзывов, — ответила Лариса.

Хозяйка музея удивленно вскинула брови.

— Дело в том, что моя тетя узнала в одной записи почерк когда-то дорогого ей человека. А может быть, и по сей день она все еще неравнодушна к нему. Там очень запутанная история, и, честно говоря, я не очень-то ей верю. Но все же ради любимой тети сама лично приехала, чтобы своим трезвым взглядом убедиться в ее словах.

— Но что вы хотите от меня?

— Разрешения взглянуть на вашу книгу отзывов.

Директор не скрывала своего удивления. Но нагловатая настойчивость Ларисы ее обезоружила.

— Ну хорошо, — она встала и направилась к выходу из кабинета.

Потом обернулась к Ларисе и сказала:

— Пойдемте со мной.

Они поднялись на второй этаж и остановились у столика, на котором лежал достаточно потрепанный толстый журнал.

— Вот, смотрите, — сделала жест директор.

Лариса достала из сумочки письмо Березникова, развернула его и открыла книгу отзывов. Она сразу пролистала журнал до конца, и первое, что увидела, были строки, написанные Ольгой Семеновной.

«…ваша прекрасная экспозиция» — этими словами заканчивалась ее запись в книге. В конце стояла витиеватая подпись.

Но самое интересное было то, что часть записи Ольги Семеновны отсутствовала в книге. Лариса обнаружила, что в журнале отзывов нет почти половины страницы. Эта половина была как-то второпях вырезана ножницами.

На соседних страницах журнала не было ничего и отдаленно напоминающего каллиграфический почерк бывшего советского дипломата по имени Николай Березников. Какой бы сумасшедшей ни была Ольга Семеновна, с каракулями в журнале почерк Березникова она бы не перепутала.

Было очевидно, что кто-то вырезал страницы, и сделал это намеренно. Наверное, записи Березникова, Ольги Семеновны находились на одной странице рядом.

— Извините, но кто мог вырезать половину страницы? — обратилась Лариса к директору музея.

— Что? — удивленно воскликнула та и нагнулась над журналом.

Она стала водить близорукими глазами по страницам.

— Невероятно, просто нелепо! Кому это надо? — продолжала изумляться она.

В это время мимо проходила молоденькая девушка, и директор обратилась к ней.

— Ирина, кто последний брал этот журнал?

— Наверняка кто-то из посетителей. Меня мало волнуют записи в этом журнале, — равнодушно ответила та.

— А зря! — резко выговорила директриса. — Нужно интересоваться. У нас вырезают страницы… Ты случайно не обратила внимание на вчерашних посетителей?

— Да как всегда! — презрительно отозвалась Ирина. — Одни старые одуванчики.