Раковски некоторое время массировал свою физиономию, сжав ее в тяжелой, грубовато сделанной ладони.

— Ну что же, — он повернулся к Каю. — Это очко — в вашу пользу. Заприте вашу коробочку. И пойдемте — продолжим разговор у нас на борту...

— Мы уже обо всем поговорили, — все так же сухо ответил Кай, нажимая кнопки пультика. — Я достаточно ясно объяснил, что с нашей стороны все чисто. Это ваш партнер с Фронды захотел просто перехватить «груз». Хапнуть. Комиссионных ему показалось мало. Вы можете принять его сторону или мою. Если его, то...

— Не надо пугать меня! — резко оборвал его Раковски. — И вообще, вы не даете мне как следует обмозговать ситуацию... Пойдемте. Ахмед, Боб — не стойте как истуканы! На бот, живо!

Шаги «комиссии» удалились, прогрохотали по трапу. Заныл моторчик, задвигающий люк. Кирилл смахнул со лба капельки пота и двинулся к трапу. Люк, ведущий на вышележащие палубы, был заблокирован.

Кирилл чертыхнулся.

Конечно, с помощью «ножа десантника» можно было управиться не только с таким замком. Но сделать это, не переполошив сигнализацию, было невозможно. Кирилл плюнул с досады.

* * *

Собственно, план Кирилла был прост, как колумбово яйцо. Выбраться на волю и забрать из незапертого коридорного шкафа какое-нибудь подходящее оружие — благо, обыск на «Ганимеде» еще не успели учинить. Затем взять в заложники рыжего Карла, оставленного присматривать за кораблем, потребовать возвращения на корабль федерального следователя. Угрожать всем, чем угодно, — вызовом кораблей охраны, включением — на всю катушку! — маршевого двигателя, взрывом — к чертовой матери — всего корабля со спасательным ботом в придачу... Даже уходом в подпространство — наугад! Хотя последнее было полнейшим блефом: в практике осуществления бросков Кирилл был не более сведущ, чем в теории, то есть не имел ни малейшего представления ни о том, ни о другом. Элементы пилотирования, входившие в программу десантуры, на высшую навигацию все-таки не тянули... Тем не менее много можно учинить такого, что мало не покажется, имея под рукой такой кораблик, как «Ганимед». А уж заполучив всех «своих» на борт, наплевав на все договоренности, разораться на весь Космос, так, чтобы к «Ганимеду», теряя галоши, слетелись все корабли пограничной охраны ранарари. После чего сдать «пепел» и — по возможности — бандитов местным властям. За содеянный подвиг наградой просить вид на жительство.

Сочинить все это было легко. Но на пути к воплощению задуманного в жизнь стояло немало преград. В том числе и непредвиденных. Вроде заблокированных межпалубных люков.

Путешествие вверх по порядком осточертевшей ему шахте было куда более тяжелым спелеологическим упражнением, нежели спуск по ней. Меньше всего Кирилл ожидал, что еще и потеряет ориентировку в пересечении этих, местами забранных решетками, кротовых лазов. И все же такое приключилось. Влияли, видимо, все нараставшие «g»... А потом он и вовсе застрял в очередном сужении — настолько, что начал уже с тоской подумывать, какой конечностью пожертвовать, чтобы выбраться из подлого шпагата. Но, дав себе небольшой тайм-аут на размышление, справился и с этой незадачей.

В ремонтный отсек — небольшой, расположенный уже прямо под рубкой — он вывалился с таким грохотом, что был почти убежден, что сейчас вот из рубки по трапу посыплется рыжий Карл и придется иметь с ним рукопашную. Кирилл врубил свою защиту. Отсек был заполнен сумеречным светом светодиодов и шкал работающих приборов. Углы, потолок, да и вообще почти все его свободное пространство тонуло в темноте. Ускорение давило на плечи, подгибало ноги, так что двигаться приходилось наподобие то ли неандертальца, то ли гориллы, по возможности хватаясь как за опору за все к тому пригодные предметы. Но это мало беспокоило Кирилла. Хуже было другое. Кто-то, кроме него, куролесил по кораблю. Еле слышные лязг и поскрипывание доносились из соседних отсеков — то ли из медблока, то ли из камбуза. Разок ему почудился даже чей-то вскрик, еле слышный, но диковатый.

«Глюки, — сказал он себе, скрипнув зубами. — Глюки... галлюцинации...» И назло расшалившимся нервам выключил защиту. Не стоило сажать аккумуляторы. Да и не полезно нормальному человеку пребывание в двойном поле.

Шкаф со сваленными там «стволами» он нашел без особых проблем — память, слава богу, не отшибло. Выбрав себе «пушку» пострашнее на вид, он прикинул ее в руке. «Я же собираюсь пугать этого чудилу, — сказал он себе. — Только пугать. На сегодня трупов хватит...»

Судьба, однако, придерживалась совершенно противоположного мнения.

* * *

Он еще только шарил по медблоку в поисках шприц-ампул с фиксатором, когда из ремонтного блока — двери он оставил открытыми — до него донеслись шаги. Осторожные и неровные.

Кирилл торопливо, стараясь производить как можно меньше шума, рассовал свою добычу по карманам и снова включил защиту. Потом выглянул в переход — крайне неудачно.

С рыжим Карлом они столкнулись нос к носу.

Навигатор был согнут ускорением в три погибели и бледен, как вываренная рыба. Глаза его, во всяком случае, были именно глазами вареной щуки. От Кирилла он отшатнулся, выставив вперед свой нехилый бластер, явно флотского образца.

При всей молниеносности происходящего Кирилл успел сообразить, что это не он — Кирилл — так вот напугал господина Рымника. Тот уже был напуган — и пресильно — чем-то, что заставило его покинуть рубку и задом наперед, с бластером в руках двигаться по узкому пространству, соединяющему три отсека верхней палубы. Кирилл не успел произнести ни слова — только вскинул «пушку», целясь навигатору в плечо, как Карл начал стрелять. Быстро выпущенные пять или шесть зарядов защитное поле проглотило, и неизвестно, сколько бы выдержало еще, но тут пол под ногами дернулся, и Карла отбросило к стене. По ней он сполз, пытаясь снова взять Кирилла на прицел.

— Брось оружие, придурок! — скомандовал Кирилл, выставив перед собой ствол и делая к нему шаг. — Брось «дуру». И руки!.. Руки — в гору!

— Н-не... — выдавил из себя Карл. — Н-не подходи...

— Да стой ты! — заорал Кирилл, бросаясь к нему. — Что ты делаешь, дурак!!!

Но было поздно: ствол бластера нырнул под подбородок навигатора, и на стене за его спиной мгновенно возник веер кровавых брызг и желтовато-белесой материи, которая еще долю секунды назад могла мыслить и испытывать ужас. Центр этой композиции украшало пятно раскаленного металла переборки, в которую ушел заряд. Воздух наполнился смрадом сгоревшей плоти.

И словно только того и дожидаясь, буксирующий бот сбросил ускорение в ноль. Изумительная легкость наполнила все тело Кирилла, и ему снова пришлось схватиться за косяк — на этот раз чтобы не взлететь, как воздушному шарику. А труп рыжего навигатора, словно желая поспеть за его душой, вспорхнул над залитым кровью полом, но тут же, расставшись с этим намерением, стал просто лениво поворачиваться в воздухе, словно демонстрируя всем желающим жуткий оскал сведенного последней конвульсией рта...

Кирилл на секунду закрыл глаза, стиснул зубы и сквозь них выматерился последними словами. Потом сказал самому себе: «Нет, эту посудину заколдовали... Ни дня на ней не проходит без нового покойника... Ну уж эту мокруху на себя я не дам повесить — регистрируется тут все у них или нет... Так проклятого жмурика в холодильник и засуну — к первым троим, до кучи — с его собственным шпалером в руке, чтоб и дурню ясно было, что тип порешил себя сам! Чего же он только испугался так? Ведь все равно придется идти и смотреть...»