не уступает или превосходит таковое в чисто белых частях». Как вспоминал Конрад Крейн, директор Института военной истории армии США: «Когда твоя жизнь зависит от товарищей по оружию, цвет их кожи, как правило, становится менее важен; дело в том, какие они солдаты».

Это оказалось верным также и во Вьетнаме. Карл Марлантес, лейтенант морской пехоты, вспоминал, как со своей частью оказался на вершине далёкого холма в джунглях в 1968 года и что его тогда спросил Рей Дельгадо «восемнадцатилетний парень из Техаса», не желает ли лейтенант попробовать тамале из посылки, что отправила мать Рея. Марлантес сказал, «конечно», но обнаружил, что тамале очень трудно есть. «Рей, наконец, сказал: «Лейтенант, вы листья-то кукурузные снимите». Я родился и вырос в лесозаготовительном городке на берегу Орегона. Я слышал о тамале, но никогда не видел. Пока не оказался в своей роте морской пехоты во Вьетнаме, я даже не говорил ни с одним мексиканцем».

По мнению Марлантеса, «не всё, связанное с войной, было отрицательным….Я видел, как она сводила вместе молодых парней самого разного этнического и расового происхождения и заставляла их доверять друг другу свои жизни…Если бы я оказался прижат огнём врага и нуждался бы в гранатомётчике, я бы закричал «Томпсон!», потому что он был в этом деле лучший. И мне было бы всё равно, какого цвета у него кожа».

На Марлантеса и многих других опыт взаимодействия, проживания и работы бок о бок с представителями других этнических и расовых групп, оказал серьёзное влияние: «Белые парни начинали слушать соул, а чёрные – кантри. Мы не боялись друг друга. И этот опыт остался с нами. Сотни тысяч молодых людей вернулись из Вьетнама с другими идеями о расовом вопросе – некоторые с худшими, но большинство с лучшими. Проблема расизма не была решена во Вьетнаме, но я верю, что именно там наша страна наконец поняла, что мы все можем ужиться вместе».

Более современным примером потрясающей трансформации мнения американцев является отношение к однополым бракам. В 1988 в США поддерживали однополые браки всего лишь 11%; сегодня – 62%. Многие факторы способствовали такому сдвигу, но одним из самых важных фактором был прост. В 2013 году 75% сказали, что у них был «друг, родственник или коллега, который сказал им, что он(а) является геем» - в сравнении с 24% в 1985 году. Судья Рут Бадер Гинсбург – чей голос в Верховном Суде помог равенство геев и гетеросексуалов в вопросах брака – описала эту перемену в своём интервью в 2014 году: «…Когда геи начинают говорить, кто они, вы обнаруживаете, что им был ваш ближайший сосед или что это мог бы быть ваш ребёнок, и мы находим среди них людей, которыми восхищаемся».

Исключительно важно подчеркнуть, что простого взаимодействия между людьми из разных племён недостаточно. Наоборот, исследования показали, что минимальное или поверхностное взаимодействие с членами аутгруппы может на деле ухудшить отношения между группами. Одно из исследований профессора Гарварда Райана Эноса показало, что взаимодействие с двумя мужчинами, говорившими по-испански в электричке, большинство пассажиров которой были белыми либералами, привело к тому, что пассажиры выразили более консервативное отношение к вопросам миграции. Неудивительно, что негативный опыт взаимоотношения с людьми из других групп также увеличивает враждебность между группами. Поэтому просто свести членов разных групп в одном помещении недостаточно и это может только усилить политический трайбализм.

Вместо этого нужно человеческое взаимодействие один на один, трудное именно из-за степени нашей разделённости. Но всё, чего стоит достигнуть, даётся с трудом. Когда люди из разных племён видят друг в друге людей, которые хотят одного и того же к концу рабочего дня – доброты, достоинства, безопасности для своих любимых – их настроение может поменяться. Как сказал священник-копт из Нью-Йорка: «Скромность – это посредник. Она всегда будет кратчайшим расстоянием между тобой и другим человеком».

Раз уж речь зашла о дистанции между людьми. Йельский университет, где я преподаю пятнадцать лет, в последнее время был предметом насмешек и критики – и я до некоторой степени понимаю, почему. В последние несколько лет я, к своему огорчению, видела, как крошечная, но шумная горстка студентов пользуется своим привилегированным положением не для лелеяния свободного обмена идеями, но для того, чтобы стыдить и карать – и почти всегда без издержек для себя – разрывая на части студенческое сообщество и загоняя диссидентов в подполье, где цветёт рессентимент. Но также я видела собственными глазами лучшее, что есть в Америке, почти что чудеса.

Я вела семинары в группе, где были дочь нелегального рабочего-мигранта из Мексики и сын полицейского из Нью-Хэмпшира, которые начали с ненависти к друг другу, а закончили любящей парой. Я видела, как потомок в третьем поколении выжившего в Холокосте и организатор антиизраильских бойкотов медленно пытались понять друг друга и в конечном счёте, каждый остался на своих позициях, без дружбы, но и без злобы к оппоненту. Я видела бывшего «морского котика» и активистку движения за права человека, которых свела вместе викторина. Я видела талантливого чёрного поэта – он провёл восемь лет в тюрьме за угон машины в возрасте 16 лет до того, как попал в Йель – стяжал восхищение и уважение противников движения «Чёрные жизни важны» своей эмпатией и милосердием.

Но даже этого недостаточно. Чтобы остаться супер-группой, нужно больше. Недостаточно, чтобы мы видели друг в друге людей. Нужно, чтобы мы видели друг в друге американцев. И для этого нам нужно коллективно найти национальную идентичность, достаточно сильную, чтобы она резонировала с нами и удерживала нас как единый народ. Всех американцев – старых и молодых, иммигрантов и местных уроженцев, горожан и селян, потомков рабов и потомков рабовладельцев.

Неясно, возможно ли это в наше время ярости. Во время избирательной кампании 2016 года среди сторонников Трампа был популярен мем, изображавший европейских иммигрантов начала 20 века с нижеследующим текстом: «ОНИ ПРИЕХАЛИ СТАТЬ ЧАСТЬЮ АМЕРИКАНСКОЙ МЕЧТЫ. ЕВРОПЕЙСКИЕ ХРИСТИАНЕ СОЗДАЛИ ЭТУ НАЦИЮ. ОНИ ПРИЕХАЛИ СЮДА НЕ НЫТЬ, СИДЕТЬ НА ВЕЛФЕРЕ, ВЕСТИ ДЖИХАД И ЗАМЕНЯТЬ АМЕРИКАНСКУЮ КОНСТИТУЦИЮ ШАРИАТОМ». Это трайбализм. Он создаёт в пределах Америка добродетельных Нас и демонизированных Их. Мягко говоря, такое видение американской мечты неприемлемо для половины страны – и оно не задумывалось как таковое.

Но то же самое верно и для другой стороны. Прогрессистский заголовок после выборов 2016 года гласил: «НАРРАТИВ О «БЕЛОМ РАБОЧЕМ КЛАССЕ» - ЭТО ТОЛЬКО РАСИСТСКИЙ ЭВФЕМИЗМ» - взгляд, широко распространённый. Ведётся политический блог под заголовком «Америка, земля угнетённых, дом трусов»,