– Тим! – повторила Диана. – Титан… Как я слышала, там очень холодно, ведь так?

– Холодно, как в дантовом аду, – согласился Тим. Он увидел, что Диана вновь готова запротестовать, прищурился, и взгляд его синих глаз стал упрямым, как никогда.

Тогда она сказала совсем не то, что собиралась.

– Я отправлюсь с тобой, – заявила она и тоже упрямо прищурилась, встретившись с Тимом взглядом.

Диана победила. Это получилось не сразу… долгие часы споров, финальная сдача, месяцы невыносимо душного воздуха в тесной каюте ракеты, напряженная работа, чтобы установить крошечный металлический герметический купол там, где им предстояло жить. Их вместе с грузом высадили из ракеты, в точке, которая была определена еще на Земле после долгого совещания с Симондсом – одним из вернувшихся торговцев.

Он был человеком без определенного возраста, на вид усталым. Согласно его описанию, климат Титана, скорее всего, напоминал ад эскимосов. Торговец ничуть не преувеличивал. Тим только теперь понял это и проклял себя за слабость, из-за которой уступил уговорам Дианы.

Однако теперь-то чего пенять, они прибыли на Титан. Он курил сигарету – единственную, которую ему разрешалось выкурить за день, а Диана читала вслух отрывки из истории этого мира, которая насчитывала тысячу страниц. Снаружи царила невероятная ночь Титана, где чудовищные в тысячу миль ледники с треском разламывались об искривленные стены. Лед выглядел зеленоватым в мерцании Сатурна, повисшего над горизонтом. Точно так же пейзажи планеты смотрелись с борта самолета.

За Проклятыми горами – так назвал их исследователь Янг – в сотне миль лежала Нивия – город Снега. Но с тем же успехом они могли быть на планете звезды Ван Маанена – самой дальней планете, до которой смогли добраться люди. Без сомнения, никто не выжил бы, доведись ему пересечь ночью это пространство при постоянной температуре минус восемьдесят. Не выжил бы он даже в теплые дни, когда температура была чуть ниже нуля. Так что супруги оказались заперты в своем куполе на год, пока вновь не прилетит корабль.

Тим дрожал, прислушиваясь к грохоту перемалываемых ледниками камней, который прорывался сквозь завывания ветра. Однако в происходящем не было ничего неожиданного. Всякий раз они начинали двигаться, когда огромный Сатурн появлялся из-за горизонта и приливные силы гравитации брались за работу. А кроме того, поднимался страшный ветер. И то и другое угрожало их хрупкому жилому куполу.

– Бр-р-р! – дрожал он. Ты только прислушайся.

Диана повернулась в его сторону.

– За три месяца должен был бы привыкнуть.

– Я никогда не привыкну! – ответил он. – Какое ужасное место!

Она улыбнулась.

– Я знаю, что порадует тебя, – объявила она, вставая со своего места. Она открыла крошечную коробочку, и купол залили отсветы пламени. – Посмотри, Тим. Их шесть. Шесть огненных орхидей!

Тим внимательно посмотрел на мерцающие шарики. Эти камни, словно живые, переливались всеми цветами радуги, а сотни оттенков мерцали под их поверхностью. Диана провела над ними рукой, и они откликнулись на ее тепло вспышкой изменяющихся огоньков всех красок спектра, красные огоньки переходили в синие, фиолетовые, зеленые и желтые, потом оранжевые и алые, словно кровь.

– Они прекрасны! – прошептал Тим, очарованно глядя на камни. – Неудивительно, что богатые женщины с ума сходят, чтобы их заполучить. Но Диана… мы оставим один из них… для тебя.

Она засмеялась.

– Есть вещи, которые я бы хотела иметь много больше, Тим.

Какой-то громкий звук перекрыл рев ветра. Они знали, что это значит. Тим поднялся и стал всматриваться через забранное прутьями окно в сверкающую ночь и, мгновение поморгав, разглядел четырехфутовое тело аборигена перед дверью купола. Кривые когти аборигена впились в лед. На Титане ни одно живое существо не могло выстоять перед бесконечно завывающим ветром. Ни одно существо, кроме человека, прибывшего из более ласкового мира.

Тим медленно открыл дверь, сдвигая ее звено за звеном, так как просто физической силы на то, чтобы удержать дверь, ему бы не хватило. Ветер ликующе взревел, зазвенев висящей на стенах посудой, закрутив разбросанную одежду в безумном танце, охладив воздух так, что он, казалось, наполнился ледяными кристаллами.

Абориген, словно морж, скользнул через порог. Обтекаемым телом он напоминал кита, блестящая кожа с двухдюймовым слоем пупырчатой кожи. Когда Тим плотно закрыл дверь, существо открыло тонкие веки, и на человека уставились огромные, люминесцентные, умные как у собаки глаза.

Этот абориген Титана был ненамного умнее, чем пес святого Бернарда[8], такой же мирный и безобидный, великолепно приспособленный для местных условий – высшая форма жизни, известная на Титане.

Абориген полез в мешочек, открывшийся на его эластичной спине.

– Ух! – объявил он, показав белое яйцо. В сравнительно теплом воздухе комнаты огненная орхидея начала переливаться различными цветами.

Диана взяла камень. В ее руке камень начал сверкать еще ярче, стал еще великолепнее. Камешек был маленьким, не больше, чем яйцо малиновки, но совершенное, выточенное из единого куска камня.

– Ох! – воскликнула Диана. – Этот камень великолепен.

Тим усмехнулся.

– Так сделки не заключают.

Он вытащил черную коробку, где держал товары для торговли. Открыв ее, он продемонстрировал небольшие зеркала, ножи, бусинки, спички и прочую ерунду.

Угольные черные глаза аборигена страстно заблестели. Он смотрел то на одну вещицу, то на другую в полной нерешительности. Он коснулся их по очереди своей трехпалой рукой, а потом хрипло заворковал. Его взгляд скользил по комнате.

– Ш-ш-ш! – резко объявил он, указав пальцем. Диана взорвалась неожиданной вспышкой смеха. Абориген показал на старые часы с ручным заводом на восемь часов, почти бесполезная здесь вещица. Тем более что регулировать их было довольно сложно. Наверно, аборигена привлекло их тиканье.

– Нет, нет! – хихикнула она. – Это тебе не нужно. Сюда посмотри! – Она показала на коробку с товарами.

– У-ггг! Ш-ш-ш! – Абориген был настойчив.

– Хорошо, сам хотел!

Она протянула аборигену часы, и тот поднес их к своим кожистым ушам, прислушался. Потом заворковал.

Действуя совершенно импульсивно, Диана вынула из коробки перочинный ножик.