он этого не сделал. Странно, тебе не кажется? Как мы можем знать, что покупаем?

— Тебе придется поверить, что это та самая девушка. Ее забрали у Элис и Хакана.

— Но само по себе это не делает ее интересной для нас, старина, и ты это знаешь.

Тот факт, что пожилой Яник назвал Солона стариной, заставляет меня приподнять бровь.

— Мы должны пустить ей кровь, — произносит девушка свои первые слова. — Посмотрим сами.

О боже.

По какой-то причине я ожидаю, что Солон скажет им забыть об этом, но он этого не делает.

— Хорошо, — говорит он, и мое сердце замирает. — Но тогда все остальные тоже захотят. Цена поднимется.

— Я рискну, — говорит Яник, и его голос излучает зло.

Солон мгновение пристально смотрит на него, затем кивает.

— Отлично. Позволь мне подготовить ее. Я вернусь и сделаю объявление. Мы должны сделать это честно.

— Что? — вскрикиваю я, а затем Солон хватает меня за локоть и тащит через комнату, море вампиров расступается перед нами, их голодные глаза следят за каждым моим движением.

Солон достает свои ключи, берет один, похожий на скелет, и тянет меня к двери сбоку от сцены, той, которую Вульф мрачно назвал дверью для «частных мероприятий».

— Что ты делаешь? — вскрикиваю я, когда он открывает дверь, оглядываясь через плечо на толпу, все глаза по-прежнему устремлены на меня, клыки обнажены.

Черт возьми.

Дверь открывается, и затем он вталкивает меня в темную комнату. Загорается свет, и я задыхаюсь. Помещение примерно с сигарную комнату, но на этом сходство заканчивается. Стены выкрашены в черный цвет, пол стальной, с черными кожаными ковриками через каждые пару футов, прямо под двумя парами металлических цепей, которые вделаны в стену. В конце стоит стальной стол, как в морге, рядом с ним холодильник, а по углам — два одинаковых красных кожаных шезлонга.

— Что, черт возьми, это за место? — говорю я, в ужасе глядя на все это.

Он не отвечает мне, просто подводит к шезлонгу и усаживает на него.

— Солон, пожалуйста, — говорю я, хватая его за куртку, когда он разворачивается, собираясь уходить. — Скажи мне, что происходит. Они… пустят мне кровь? Что это значит? Укусят? Все по очереди? Меня что, прикуют цепью к стене?

С каждым вопросом, который я задаю, мой кулак становится крепче, голос дрожит, на грани слез, вызванных паникой.

Он наклоняется и отрывает мою руку от своего пиджака.

— Я думал, что до этого не дойдет, — говорит он ровным голосом. — Просто оставайся здесь.

Затем он поворачивается, и прежде чем я успеваю схватить его снова, в воздухе появляется странное мерцание, а затем он исчезает.

Он буквально исчез.

Растворился в воздухе.

Не как раньше, когда он двигался быстро. Он просто исчез.

И я совсем одна.

Но ненадолго.

Я не знаю, кто такой Джеремайс, но если он мой отец, то, очевидно, для меня это в буквальном смысле слова аргумент в пользу продажи. Если они смогут узнать мою историю, выпив мою кровь, попробовать мою родословную, тогда кто знает, что со мной случится. Как бы сильно я ни хотела знать правду, точно не путем кормления кровью всех этих вампиров, и особенно если я буду в цепях.

Как Абсолон мог так поступить со мной?

Ты гребаная идиотка. Он сказал, что сделает с тобой с самого первого дня.

Я вздыхаю, мое дыхание прерывистое. Мне нужно убираться отсюда. Я не могу здесь находиться.

Как он мог вот так исчезнуть?

Во мне все еще есть немного его крови, не знаю, как много, но чувствую ее следы.

Если он может это сделать, значит я тоже?

Но как?

Я встаю и выхожу на середину комнаты, мои каблуки громко стучат по стальному полу. Останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам. Когда он исчез, возникло мерцание, как будто воздух сдвинулся и окутал его. Это невидимый портал?

Двигаю руками в воздухе, но ничего не чувствую.

Думай, думай, думай.

У меня заканчивается время.

Я смотрю на дверь, и страх комом подступает к горлу. В любую минуту он может вернуться с Яником, а потом, кто знает, со сколькими еще. Кто бы не захотел попробовать товар перед покупкой?

Думай, думай, думай.

Но я не могу думать.

Не могу сосредоточиться.

Опять я веду себя как в такси, когда меня похитили. Слишком запаниковала, чтобы что-то осмыслить и составить план. Безнадежная, беспомощная.

Но ты кое-что сделала, и ты можешь постараться.

Я закрываю глаза и перестаю думать.

Начинаю воображать.

Вижу мертвые розы, а потом, как в них поднимается кровь, возвращая их к кровавой жизни.

Вижу луну глубоко внутри себя, отражающуюся в тихом колодце, неограниченном источнике силы, к которому мне нужно подключиться.

Чувствую, как голубое электричество бежит по моим венам.

Чувствую все, целиком, каждую эмоцию, с которой пыталась справиться за последние две недели. Оно нарастает и нарастает в глубине, светясь белым, поднимаясь сквозь меня, пока не начинает казаться, что все мои волосы встают дыбом.

Мне нужна отдушина, мне нужно сбежать, мне нужно выжить.

Мне нужно исчезнуть.

Помоги мне исчезнуть.

Шипящий звук наполняет комнату, легкий ветерок обдувает лицо.

Мои глаза открываются, и я вижу языки пламени вокруг двери.

По другую сторону дверного проема находится остальная часть комнаты, только она черно-белая, как в старом фильме нуар.

Я оглядываюсь через плечо на настоящую дверь.

Тогда я делаю свой выбор.

Прохожу сквозь то, что вызвала в воздухе.

В мир черного и белого.

ГЛАВА 12

Я смотрю, как гаснет пламя, очертания дверного проема растворяются, пока не исчезают совсем, я все еще в комнате.

Только все в черно-белом цвете. Я делаю неуверенный шаг вперед, боясь, что воздух может ощущаться по-другому. Я даже не уверена, что тут есть воздух. Пытаюсь дышать, но ничего не происходит. Когда я иду, мои ботинки издают приглушенный звук.

Черт. Я… умерла?

Ладно, не паникуй. Не паникуй.

Меня так и подмывает попробовать еще раз, представить портал и вернуться в обычную комнату, в которой есть воздух, звук и цвет.

Но открывается настоящая дверь, ведущая в бальный зал.

И вижу формы, белые мерцающие иллюзии людей. Я различаю поразительную фигуру Абсолона, какого-то еще старого вампира и женщину, а также Вульфа. Они похожи на призраков, двигающихся медленно, словно по зыбучим пескам.

Но дверь уже открыта.

И каждая клеточка внутри говорит мне уходить.

Проскальзываю мимо призраков, когда они останавливаются посреди комнаты, вероятно, задаваясь вопросом, куда, черт возьми, я подевалась. Возможно, меня