В эти дни, впервые в жизни, у Макса начались проблемы со сном. Режим работы был намеренно выматывающим. Но будучи человеком сильным и волевым, он твёрдо решил, что это не должно повлиять на его физическое и душевное состояние. Однако решить оказалось легче, чем сделать. Он ложился спать в половине одиннадцатого, как обычно. Но сон не приходил, несмотря на неимоверную усталость. Вместо этого калейдоскопом проносились события прошедшего дня и в голову лезли, вопреки логике и здравому смыслу, какие-то дикие фантазии, всегда на одну и ту же тему — как он отомстит папуасу! Порой месть принимала изощрённые формы… Вот он едет ночью по пустынной дороге и видит в кювете перевёрнутый автомобиль, а в нём раненый Пауэлл. Макс подходит к нему. Их взгляды встречаются. Он улыбается, снова садится в машину и уезжает… Или другая фантастическая картина. Макс становится президентом компании, и теперь судьба Пауэлла в его руках. Он даёт ему проектное задание с нереальным сроком. Тот не справляется, и Макс с позором увольняет его… Иногда объектом мести становится Зигфрид Кляйн… Наконец, промучившись час, а то и два, он с трудом засыпает. Утром вспоминает ночные фантазии с содроганием и отвращением. На память приходят слова из письма отца: “Лучшая месть — это хорошо жить”. Однажды под утро ему приснился настоящий папуас в набедренной повязке, с кольцом в носу, с которым он познакомился когда-то в Новой Гвинее. Он выходил на берег из залива Папуа и кричал: “Ты украл мою нефть! Я расскажу об этом Совету директоров!” Папуас приблизился, и Макс узнал в нём Пауэлла. Он протянул ему свою карту, но Пауэлл завопил “безграмотная чушь” и помочился на неё. Макс бросился на него с кулаками… и в этот момент проснулся. Часы показывали без четверти шесть. Пора было вставать. Начиналось новое утро и новый тяжёлый рабочий день…

После презентации проекта по Калимантану снова потянулись месяцы вынужденного безделья, а потом вдруг Макс получил ещё одно проектное задание с таким же нереальным сроком. И опять блестящая презентация без единого дня опоздания. Такое напряжение не проходило бесследно — он осунулся, глаза ввалились, нервы начали пошаливать.

Тем временем провал в заливе Папуа становился всё более очевидным. Поскольку в финансовом отношении это был не рядовой проект, причины неудачи рассматривались на заседании Совета директоров. Пауэлл и Келлер вынуждены были объяснять, как мог произойти такой скандальный просчёт. И папуас нашёл выход — причиной ошибочной интерпретации геологических материалов, по его словам, были заведомо неправильные значения сейсмических скоростей, полученные им от Макса Адлера. Он также намекнул, что сделано это было умышленно, в отместку за то, что Адлер не был привлечён к проекту. Возмущению членов Совета не было предела. Специально созданная комиссия начала проверку работы Макса за несколько последних лет. И здесь обнаружилось, что из личного файла в отделе кадров исчезли оценки его предыдущих проектов. Никто не мог объяснить, как это произошло…

Упорные и грубые попытки профессиональной дискредитации, в которых участвовало немало коллег, продолжались уже около трёх лет. Но ни одного мало-мальски обоснованного повода для увольнения найти не удавалось. И вдруг необходимость такого повода отпала сама собой. Чтобы как-то компенсировать финансовые потери в заливе Папуа, компания была вынуждена сократить бюджет и уволить пять процентов сотрудников. Макс, конечно, оказался первым в этом чёрном списке. Вторым был Зигфрид Кляйн, вина которого состояла в том, что он видел злополучную карту. Когда проводится вынужденное сокращение персонала, никаких индивидуальных причин и объяснений для увольнения не требуется.

Незадолго до этого в США вышла книга, которая произвела сенсацию в обществе, и особенно — в мире большого бизнеса. О ней говорили в СМИ, деловых клубах, компаниях, при частных встречах в кругу белых воротничков. Книга быстро стала бестселлером, а её автор — национальным героем. Звали его Ли Якокка, а книга была его автобиографией. Макс прочитал её на одном дыхании. В жизни и карьере этого человека были две вершины, два “Эвереста”, как он их называл. Первая вершина — пост президента компании “Форд”. Он начал работу в ней молодым инженером и через двадцать четыре года стал вторым человеком после самого Генри Форда, внука основателя автомобильной империи. За восемь лет на посту президента Якокка сделал компанию стабильной и процветающей. Однако в последние три года он стал подвергаться постоянным унижениям и издевательствам со стороны Форда. “В 1975 году он приступил к своему преднамеренному плану уничтожить меня, — говорит Якокка. — В параноидальном мозгу Генри возникло подозрение, что после его смерти я отстраню его сына Эдсела от руководства компанией и завладею ею. Он действовал целенаправленно из месяца в месяц. Моя жизнь превратилась в ад. Я стал пить больше, появилась дрожь в руках. Я чувствовал, что расползаюсь по швам. Я стал записывать всё, что происходило. Жена поддержала меня. Может быть, однажды ты захочешь написать книгу об этом, сказала она. И никто не поверит, что в респектабельной компании было возможно то, через что нам пришлось пройти”.

В течение трёх лет Форд делал всё, чтобы заставить Якокку уйти добровольно. “Почему я не уходил? — задаёт вопрос Якокка и отвечает так. — Были две причины. Форд не является единоличным владельцем компании. Основная часть акций принадлежит частным лицам. И я наивно полагал, что они не допустят увольнения человека, чьи впечатляющие достижения обеспечивают им высокие дивиденды. А во-вторых, я был столь же наивно убеждён, что Совет директоров, в котором было много моих личных друзей, не разрешит Форду уволить меня. Я не сомневался, что хотя бы один из них встанет и скажет, что это позор. Якокка приносит компании два миллиарда ежегодно. Если он уйдёт, я тоже уйду”.

Надежды Ли Якокки не сбылись. Никто не выступил в его защиту. Совет директоров не посмел бросить вызов Генри Форду. В возрасте пятидесяти четырёх лет, в день своего рождения, Якокка был уволен без объяснения причин. “Сброшен с Эвереста”, как он пишет. Вторым “Эверестом” стал предложенный ему вскоре пост президента компании “Крайслер”, которую он спас от банкротства и поставил на ноги. После этого успеха он стал фигурой национального масштаба и его кандидатура даже выдвигалась в Белый дом.

Историю увольнения, своё душевное состояние и пережитый стресс Якокка описывает подробно и эмоционально, с чисто итальянским темпераментом. Особое место в его драматическом рассказе занимает первое утро жизни безработного, когда им вдруг овладело смятение и он почувствовал себя потерянным, опустошённым, не знающим, что делать и чем заняться. Макса поразило сходство всего этого с тем, что происходило с ним самим. Как бы объясняя это сходство, Якокка замечает: “Когда ты уволен без причины после многих лет безупречной работы, не имеет значения, кто ты — президент компании или клерк. Психологически это одинаковая катастрофа для любого”.

Наиболее болезненным было намеренное унижение, которому подверг его Форд. По условиям контракта, в случае увольнения президенту для поиска новой работы предоставляется полностью оборудованный временный служебный офис. Этим “офисом” оказалась маленькая обшарпанная комната на складе запчастей в нескольких милях от того здания, в котором ещё вчера Якокка занимал роскошный кабинет с ванной и специальным помещением для отдыха. На складе он пробыл менее часа и больше там не появлялся. Но унижения не забыл. Прочитав об этом, Макс вспомнил свою полутёмную каморку в конце коридора… Другим поразительным сходством было то, что друзья и коллеги, продолжавшие работать в компании, сразу же прекратили общение с Якоккой. Никто из них даже не пришёл на похороны его жены и не прислал соболезнование. “Это был самый большой шок в моей жизни”, - пишет Якокка.