Я начала было говорить, но тут послышались тяжелые шаги Барта в холле. Войдя, он сразу посмотрел на стену, которая была теперь выкрашена белым, чтобы в дальнейшем изобразить на ней морской берег. Сразу стало ясно, что он не доволен произведенными изменениями.

— Мы сделали это для Джори, — попробовала я предупредить его возражения, в то время как Мелоди стояла, как маленький ребенок, застигнутый на месте преступления. — Я знаю, что тебе хочется видеть брата счастливым, а Джори очень любит море, песок, чаек и серфинг. Поэтому на этой стене мы решили изобразить все это, чтобы напоминать, что жизнь не окончена, и все это с ним. Небо наверху, внизу берег и море. Надо, чтобы он не скучал. Я уверена, Барт, что ты захочешь внести свою долю в судьбе брата.

Но Барт смотрел на Мелоди, почти не слушая меня. Не пряча глаз, он перевел взгляд с ее груди на округлый живот.

— Мелоди, тебе следовало бы прийти ко мне и спросить разрешения на все это, потому что именно я оплачиваю счета, — проговорил он, обращаясь исключительно к ней, как будто меня тут не было вовсе.

— Ах, нет, нет, — запротестовала Мелоди. — У нас с Джори есть собственные деньги, и мы оплатим все эти переоборудования… Я, надеюсь, ты не станешь возражать, если тебе дорог твой брат.

— Тебе не надо ни о чем беспокоиться, — с неожиданной теплотой проговорил вдруг Барт. — Как только вернется Джори, юрист зачтет нам полное завещание, и тогда я узнаю, каково у меня состояние. Я не в силах дождаться этого дня.

— Барт, — вмешалась я, встав между ним и Мелоди, — ты прекрасно знаешь условия завещания и то, отчего оно не было полностью зачитано ранее.

Барт обошел меня, чтобы вновь встретиться взглядом с огромными печальными глазами Мелоди. Он желал разговаривать только с ней и обращался к ней.

— Тебе стоит только заикнуться — сейчас же будет все, что потребуется. Вы с Джори можете оставаться здесь столько, сколько захотите.

Они стояли и пристально смотрели друг на друга; затем Барт нежно и властно сказал:

— Не волнуйся, Мелоди. Если захотите, для вас с Джори этот дом станет вашим навсегда. Мне все равно, как вы перекрасили эти комнаты. Я хочу, чтобы Джори чувствовал здесь себя счастливо и комфортно.

Было ли это сказано, чтобы успокоить меня или чтобы произвести впечатление на Мелоди? И отчего вдруг Мелоди вся вспыхнула и опустила глаза?

В моей памяти всплыли воспоминания о давнем рассказе Синди. Страховка гостей… на случай несчастья. Мокрый песок… Песок… Ненадежные колонны из папье-маше, из которых он высыпался… Я вспоминала Барта в его семь, восемь, девять лет…

«Если бы у меня были такие же красивые ноги, как у Джори. Если бы я умел бегать и танцевать, как Джори. Стану высоким, стану большим, стану сильнее, чем Джори. Когда-нибудь. Когда-то это будет».

Все эти навязчивые мечтания Барта, которые говорились столько раз, что я перестала их замечать… И Барт вырос.

«Кто будет так любить меня, как Мелоди любит Джори? Никто? Никто».

Я встряхнула головой, чтобы отбросить навязчивые, отвратительные подозрения. Просто маленькому мальчику очень хотелось походить на своего старшего, более талантливого брата.

Но зачем эти многозначительные взгляды, бросаемые на Мелоди? Она подняла голубые глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, отвела их, вновь вспыхнула, сложила руки в балетную позицию, ноги красиво выставлены, как на сцене перед началом акта. Мелоди играет — она на сцене.

Барт ушел, шагая спокойно и уверенно, как не шагал тогда, когда был мальчиком. Меня охватила жалость к нему: ведь даже для того, чтобы убедиться, что он сам способен координировано двигаться, ему надо было выйти из-под тени Джори. Я вздохнула и решила думать только о настоящем: что еще надо сделать, чтобы Джори мог спокойно выздоравливать и с комфортом начать новую для него жизнь.

Большой цветной телевизор с дистанционным управлением стоял против его кровати. На окне была сделана электроуправляемая драпировка, чтобы Джори мог задергивать и раздергивать ее в нужный момент. Рядом с кроватью стоял стереопроигрыватель, а книжная полка находилась в изголовье кровати. Кровать была сконструирована таким образом, что ее можно было превращать в кресло и поворачивать в любую сторону.

Мы с Мелоди сломали головы, чтобы предусмотреть все, что могло бы облегчить жизнь Джори. Все, за чем теперь было дело — чтобы он нашел себе занятие, способное поглотить его энергию и разбудить дремлющие в нем природные дарования.

Когда-то давно я начала читать книги по психологии: то была моя тщетная попытка помочь Барту. Теперь я готовилась помочь Джори с его неуемным темпераментом, с его психологией борца и победителя.

Была в комнате даже балетная стойка — молчаливое напоминание Джори о том, что когда-нибудь он должен встать, хотя бы даже и в корсете. Я вздохнула при мысли о моем красивом, грациозном сыне, передвигающемся, как спутанная лошадь, и по лицу моему покатились слезы. Я быстро стерла их, чтобы не заметила Мелоди.

Вскоре Мелоди отпросилась полежать и отдохнуть. Я закончила приготовления в комнате и пошла взглянуть еще раз на спуски для Джори — они вели на террасу и в сад. Все, кажется, было предусмотрено, чтобы Джори не оказался запертым лишь в своих комнатах. Был также заново запущен лифт, который когда-то устроили для подъема продуктов в кладовую.

И вот, наконец, пришел день, когда Джори был отпущен из госпиталя домой. Он все еще был в гипсе, однако мог уже есть и пить сидя, он набрал часть потерянного веса, и лицо его стало более здорового цвета. Когда его поднимали в лифте на носилках, сердце мое было готово разорваться от этого зрелища. Когда-то он одолевал лестницу через три ступени. Я видела, как обернулся он на знакомую лестницу, как будто мысленно посылал туда свою душу.

Но… Джори пригляделся к заново оборудованным мебелью, покрашенным в яркие цвета комнатам — и улыбнулся.

— Как великолепно вы все сделали! Мое любимое сочетание цветов: белое с голубым. Даже морской берег!.. Я почти ощущаю запах моря, слышу чаек… Удивительно, что могут сделать с человеком цвет и живопись.

Мелоди стояла возле высокой узкой кровати, которой он теперь должен был пользоваться, пока не снимут гипс, но старалась не встречаться с Джори взглядом.

— Спасибо тебе за одобрение, Джори, — сказала она. — Мы все очень старались.

Он посмотрел на нее, и взгляд его из голубого стал синим. Он что-то почувствовал, а я это ощутила. Задумчиво поджав губы, он взглянул в окно.

Я немедленно протянула ему коробку, приготовленную как раз на такой случай неловкого молчания.

— Это тебе на первое время, пока ты привязан к гипсу и кровати.

Чтобы разрядить обстановку, Джори с напускным интересом стал трясти коробку:

— Что это? Надувной слон? Непотопляемая доска для серфинга?

Я в ответ взъерошила ему волосы, обняла и поцеловала, приказав открыть коробку. Я умирала от любопытства: как он воспримет мой подарок, который совершил путешествие сюда из Новой Англии.