Несколько раз англосаксы высаживались здесь, в то время как другие совершали отвлекающие атаки по другим участкам. Однако пока Турне держался — не в последнюю очередь благодаря энергичным усилиям правителя города, епископа Гарульфа. Сам, в прошлом, воин, он часто выходил на стены, поддерживая дух воинов своими проповедями. Пару раз Энгрифледа и сам видела этого священнослужителя — высокий, с худым аскетичным лицом и горящими черными глазами, он со стен призывал кары божьи на язычников. Он не пытался вступать в переговоры с Энгрифледой, впрочем, та и не собиралась принимать никаких предложений о мире: под стенами Турне сошлись противники достойные друг друга в своем упрямстве, ни за что не желавшие уступать друг другу.

На четвертый день осады прибыли подкрепления из Фризии и Энгрифледа отдала приказ о решающем штурме. Медлить было нельзя — с юга доносились слухи, что юный король Эльфрик, после победы под Орлеаном, готовится выступить на восток. Хотя никто точно не знал, где будет нанесен первый удар, Энгрифледа, для которой Эльфрик оставался самым опасным соперником за власть над Британией, не без оснований подозревала, что он как можно скорее постарается взять реванш за поражение отца.

Сейчас Энгрфледа, заняв удобную позицию на берегу реки, наблюдала, как идет в бой ее войско. Облаченная в кольчугу, с наброшенным поверх нее черным плащом с изображением белого драконоворона, молодя королева восседала на черном коне, окруженная самыми верными хускарлами. Все они были знатными англосаксами, согласно семейным легендам, прямыми потомками переселенцев, пришедших в Британию еще с Хенгистом и Хорсой, — все, кроме одного. Командир хускарлов отличался от остальных бритой головой, с клоком русых волос на макушке, с его пояса, помимо меча, свисала еще и шипастая булава, а на груди, вместо валькнута или молота Тора, виднелась серебряная фигурка божка с тремя головами — человечьей, птичьей и рыбьей. Мстивой, князь-изгнанник из Щецина, несколько лет назад поступил на службу Энгрифледы, заслужив свое нынешнее звание, как воинским искусством, так неподдельной преданностью молодой королеве.

Именно он и обратил внимание бретвальды на последнюю попытку осажденных переломить исход битвы.

-Глянь-ка туда, княгиня, — годы проведенные в Британии, не отучили венда именовать ее правительницу по-своему, — никак не успокоятся, вражины.

Энгрифледа проследила за тем куда указывал Мстивой, — как раз, чтобы увидеть, как в восточной стене распахиваются ворота, и оттуда выносится отряд всадников, во главе с кем-то, разодетым в богатое, явно не воинское облачение. Бретвальда узнала этого человека и ее губы раздвинулись в хищной улыбке.

— Сам Гарульф, значит, — хмыкнула она, — он-то куда лезет, святоша?

— Они знают какой-то брод, — заметил еще один хускарл, — гляди, лезут прямо в воду.

Турнесцы и вправду направили коней в Шельду, уверенно двигаясь в воде, едва достававшей до брюха коням. Энгрифледа выругалась — да, это она проглядела.

— Там мыс, — Мстивой указал на длинную полосу земли вдающуюся в реку, — поэтому наши их не видят. Если они ударят по ним сзади...

-— Вижу, — огрызнулась Энгрифледа и вороны, сидевшие у нее на плечах, с тревожным карканьем взвились в воздух. Все выглядело скверно — выход на берег открывал атакующим тыл англо-фризского войска, что штурмовало главные ворота. Поскольку все атакующие сейчас спешились, удар тяжелой конницы, — а Энгрифледа отчетливо видела, как блестят на солнце доспехи всадников, — мог смешать ряды атакующих и, в сочетании с вылазкой из города, сорвать, а то и вовсе заставить англосаксов снять осаду Турне.

— Езжайте к нашим, — приказала Энгрифледа, — предупредите!

-— Не успеем, — с сомнением протянул Мстивой, слишком далеко.

-Я успею, — бросила Энгрифледа, разворачивая коня, — я их задержу. Ступай!

Мстивой открыл рот, чтобы возразить, но Энгрифледа уже направила своего скакуна к ивовой роще на берегу. Едва деревья скрыли Энгрифледу, как она пришпорила коня, заставив его рвануть галопом меж деревьев. Она уже чувствовала как меняется тело Черного Шака, как врастает в тело его шерсть, а кожа становится липкой и слизистой, как у улитки. Конская грива в руках Энгрифледы превратилась в клубок извивающихся змей, накрепко оплетших ее руки. Конь обернулся — с мордой уже ничем не напоминавшей лошадиную, — и в похожей на акулью пасти блеснули острые зубы. В следующий миг черное чудище прыгнуло в речной омут. Холодная вода сомкнулась над головой Энгрифледы и та порадовалась оплетшим ее руки змеям и слизи, чуть ли не приклеившей к коню королеву. Без этого она неизбежно бы свалилась с коня, после чего собственная кольчуга утянула бы ее на дно. Чудовище, в которое превратился Шак, мчалось под водой, чуть ли не задевая ногами речное дно. Лишь повинуясь яростным ударам пяток по своим бокам, существо приподнималось на поверхность, давая Энгрифледе глотнуть воздуха, но тут же снова уходя на глубину.

Воины Турне уже выходили