если бы прикалывалась у нее хотя бы зрачки как-то двинулись за моей ладонью на автомате. Касаюсь указательным пальцем её носа.

— Эй! — возмущается она. — Ты ж не бестелесная, я тебя чувствую!

Работает.

Да не, бред какой-то!

Я качаю головой, открываю дверь из спальни Карины и быстрым шагом иду в центр зала храма. Там, как всегда, снуют красавицы. Одна из них та самая мулатка, которую я когда-то видела с братьями, резко толкает меня.

— Ой, блин. Это что здесь? — кричит она в недоумении, и хотя стоит прямо передо мной, она удивленно вертит головой, не понимая, на что наткнулась.

— Обалдеть! — с восторгом говорю я.

— Это что?! — кричит девушка.

— Так всё, — я снимаю с себя кулончик и хватаю её за руку. — Все нормально, это я тут… экспериментирую. Успокойся.

— Ааа, блин, знаю эту хрень, — выдыхает она. — У меня похожая была штуковина. Не надо меня так пугать.

Она фальшиво хихикает, и я чувствую в этом смехе такое нервное напряжение и подобострастие что становится неприятно. Она видит во мне не подругу, не просто какую-то женщину, а хозяйку. Типа директора этого места. Но я не директор.

— Больше не буду, — улыбаюсь я в ответ такой же фальшивой улыбкой, от которой сводит скулы.

Возвращаюсь к Карине.

— Ёпт! — кричит она, увидев меня у порога. — Ты вышла? Я думала ты тут шифруешься.

— Оно работает, — киваю я ей и своим мыслям. — Я вернусь домой и поговорю с Хатхор.

— Удачи.

* * *

Я решаю оставить машину у храма и добраться на общественном транспорте. Мы же там я включаю свою невидимость. Нахожу полупустой автобус, сажусь в него и потом спокойно выхожу «зайцем».

Следующий вопрос то, как меня впустит охрана? Но всё оказывается проще, чем я думала. Охранники просто стоят с двух сторон от открытых ворот. Я тихо прохожу между ними.

Я прекрасно понимаю и все время держу в голове правила сегодняшней игры:

Ничего не говорить и никого не касаться.

Звучит просто. Тем более, что я понимаю, что если правила я нарушу, то со мной ничего страшного, по сути, не произойдёт. Это дает мне уверенность и спокойствие. А вот дверь самого дома для меня оказывается закрытой. Я обхожу дом по кругу, надеюсь, на какой-нибудь черный вход или подвал, или еще что-то.

Но не обнаруживаю.

Приходится только стоять у входной двери и думать, как же туда попасть.

Ответ на этот вопрос появляется сам по себе, буквально через несколько минут. Когда я слышу рёв мотора машины Виктора.

Я не видела его со вчерашнего вечера, и сердце по инерции приятно ёкает, от его вида. Хочется обнять, прижаться к нему, послушать какую-то его пошлость, извиниться за то, что вчера так пошла спать за то, что сегодня с утра не позвонила.

Хочется даже сказать, что «люблю его». И от этой мысли внутри скребут кошки.

Он выходит из машины и широким шагом подходит к дому. Я становлюсь к нему очень близко за его спиной, и ветер доносит до меня запах его терпкого парфюма. Как только он открывает дверь, я мигом юркаю внутрь дома и смотрю на Виктора, не заметил ли часом меня?

Он на секунду застывает и оглядывается. Возможно, он бы сейчас фокусировался на этой мысли, но его отвлекает Макс. Не здороваясь тот кричит с лестницы:

— Я два часа не могу дозвониться до Кристины!

— А где она? — говорит Виктор спокойно и слегка уставшим голосом.

— Я попросил ее поехать в храм, там дел меньше, чем на час!

— Может заболталась с девками? — пожимает плечами Виктор. — А может и не только заболталась?

— В каком смысле?

— Ну, решила попробовать с девочками. Я б на неё месте всех там жахнул по очереди.

Я закатываю глаза. Виктор не меняется.

— Во-первых, поэтому, туда езжу я или кто-то другой, а то ты бы только этим и занимался, — замечает Макс, спускаясь с лестницы. — Во-вторых, Кристина — женщина.

— И что? Лесбиянок не бывает? — смеется Виктор. — Ладно, шучу. Но, блин, ты не даешь ей свободы, ну может тусит, развлекается. Успокойся, папаша.

— Я чувствую, что с ней что-то не так. Разве ты не чувствуешь?!

Виктор закрывает глаза, будто пытаясь прислушаться к своим ощущениям. Стоит так несколько секунд и выдает:

— Да нет, с ней все в порядке. Она жива и здорова. Над ней нет никакой опасности. Мне, даже, кажется, она недалеко.

— Я не про это… мне кажется ей плохо, но как-то… как-то не так. Не физически. Не понимаю я…

— Ну давай так: настроение у нее испорчено уже несколько дней. Сначала подружка, потом мамка её, потом этот уродец из темных. Если он попробовал ей мстить я за себя не ручаюсь.

— Я всё думаю о том, что… Что если ей сказали? — говорит Макс и поднимает взгляд на брата.

Я застываю. Стараясь даже не дышать, вглядываюсь в лицо Виктора. Хочется содрать с себя кулончик и спросить: «О чем сказали?!».

— Да ну. Кто? — пожимает плечами Виктор.

— Единственный, кто знал. Ольга! — зовет Макс.

Братья стоят и ждут, пока к ним не подходит Ольга.

— Да? — запыхавшись говорит она.

— Ты не нарушала ли наш договор? — спрашивает Виктор, глядя на неё сверху вниз. Мне от такого взгляда хочется вжаться в плечи. Но я вздыхаю, я и так невидима.

— Какой? — она округляет глаза.

— Тот, за который ты получила двести тысяч рублей. А могла получить пару травм.

— Виктор! — осекает его брат.

— Да какого хуя я должен…

— Ты и так наказан. Ты помнишь кому мы служим. Успокойся. Ольга, ты говорила кому-то нашем договоре и о том, что ты узнала тогда?

— А, да нет, вы что? — она начинает громко шептать и теребить край своей формы. — Мы договорились и всё хорошо. Я ничего ей не говорила.

— Ей. А другим? — уточняет Макс.

— Нет, — Оля качает головой резко.

Не умеет она врать. Не знаю, замечает ли это Макс или просто решает сжалится над женщиной, но он машет рукой.

— Ладно, если ты соврала, то кроме финансового долга на тебе будут еще проценты. Как в самом жестком займе. В жизни не расплатишься, — рычит Виктор.

— Хватит, — останавливает его Макс.

— А если это из-за неё?!

— Мы не знаем. Оля, лучше скажи правду, если есть что сказать.

— Н-нет, — она снова качает головой.

— Свободна, — бросает Виктор, и она, быстро закивав, уходит.

Макс звонит. Догадываюсь что мне. А я телефон благополучно оставила на остановке и выключила звук.

— Алло? — говорит Макс в трубку. — Кристина?

Неожиданно услышать, как кто-то