– Потерялись, миссис Паркер?

Она была в темном спортивном костюме для бега, и щеки ее были приятно розовыми. Клементина откинула голову назад и задорно рассмеялась.

– Не поверите, – наконец произнесла она, – то же самое я хотела спросить у вас! Как продвигается расследование, мистер…

– Брукс, – напомнил он ей свою фамилию и вышел из машины, вернее, ноги сами вынесли его.

Клементина подала ему руку, и он с наслаждением дотронулся до ее прохладной ладошки.

– Что вы так рано делаете на улице? – поинтересовался он.

– Бегаю, – просто ответила Клементина и показала на свой костюм. – Разве не понятно?

– Одна? Где же ваш преданный любовник?

Клементина подняла бровь, недоумевая, почему этот человек позволяет себе подобные вольности.

– Который из них вас интересует?

Лицо Джордана стало непроницаемо-холодным.

– Напомните, какой вопрос вы задали мне в начале разговора?

– Как продвигается расследование?

– Вы можете прочитать об этом в газетах.

– Спасибо за ответ, – она тряхнула волосами, и его овеяло свежим ароматом.

Ноздри его втянули незнакомый запах, и Клементина, засмеявшись, сказала:

– Вы похожи на дворового кобеля, он так же реагирует на присутствие новой подружки.

Она прекрасно знала, как можно унизить достоинство человека, не прилагая к этому никаких усилий. Джордан Брукс ей не нравился. С ее точки зрения, он был некрасив и относился к категории тех мужчин, которых она близко к себе не подпускала. Таким, как он, ей хотелось говорить обидные вещи.

– А вы похожи на обычную сучку. Они делают вид, что достойны только породистых кобелей, а сами писают от счастья, когда на них заскакивает дворовый пес.

Он смотрел в ее прекрасное лицо, жалея о том, что сказал, но Клементина нежно улыбнулась и дотронулась до его руки.

– Удачного вам дня, агент, – она приблизилась к нему. – Надеюсь, что сегодня вас пристрелят. Я пришлю самый красивый букет на ваши похороны!

И, не дав ему сообразить, что же на это ответить, она быстро побежала по направлению к своему дому. Джордан смотрел ей вслед и увидел, что за ней медленно едет черный «Мерседес». Ну и пусть едет, подумал он. Это ее проблемы. Но когда он понял, что все это может обернуться серьезными последствиями, он испугался и поехал следом. Но ни Клементины, ни преследующей ее машины нигде не было видно.

* * *

– Джордан, Донна сказала, что сегодня она приготовит твои любимые свиные ребрышки. – Фил почесал карандашом за ухом. – Бери пиво и приходи.

Джордан ничего не ответил.

– Эй, напарник. – Фил пощелкал пальцами перед его лицом, привлекая внимание напарника. – Да что с тобой?

Фил недоумевал, потому что в последнее время Джордан вел себя как-то необычно. Он почти ничего не ел, был задумчив и рассеян, постоянно куда-то звонил, исчезал на долгое время и не рассказывал о том, чем занимается. Дело вдовы Стюарта было закрыто. Несколько дней тому назад суд присяжных признал Элисон невиновной в смерти мужа, но по рекомендации суда ее поместили в клинику, для лечения от наркотической зависимости.

– Кофе будешь?

Джордан кивнул и бросил взгляд на папку, лежавшую на столе. Фил, проследив, куда он смотрит, взял папку в руки.

– Зачем тебе понадобилась информация о Клементине Паркер? Никак ты свихнулся на этой дамочке?

– Это простое любопытство, не более.

– Джордан, – голос Фила звучал вкрадчиво и сладко, – брось это! Иначе вляпаешься в дерьмо. Такие, как она, не терпят вмешательства в свою личную жизнь. Что тебе от нее нужно?

Джордан устало посмотрел на него:

– Давай напьемся!

– Донна меня убьет.

– Поехали, отпросимся. Придумаем повод.

Фил улыбнулся:

– С тремя условиями. Первое – я ночую у тебя, второе – ты честно рассказываешь мне о том, зачем тебе понадобилось следить за этой сучкой, и третье – за выпивку платишь ты.

* * *

Джордан многое узнал о Клементине. Вся ее жизнь была собрана в небольшой папке, которую он регулярно пополнял новыми данными. Он знал все о ее двух замужествах. Первое – короткое и страстное, в результате которого ее банковский счет заметно увеличился, и второе – недолгое и непонятное, которое подарило ей банк умершего мужа и многое другое. Бесчисленное количество любовников заставляло его брезгливо злиться на нее и в то же время еще более напряженно выискивать подробности ее жизни.

Джордан не мог сказать Филу, почему он так настойчиво копается в жизни Клементины, потому что он и сам этого не понимал. Жизнь громко смеется над правильными и честными людьми, расставляя им сети, из которых невозможно выбраться. Людей, похожих на Джордана, она всегда ставит в такое положение, когда им приходится решать, в какую сторону идти дальше. И чаще всего они выбирают путь, противоположный их характеру и принципам, руководствуясь при этом отнюдь не собственным разумом и опытом. Наоборот, их чувства и страсти, долгое время находившиеся под их контролем, берут верх, заставляя человека совершать такие поступки, о которых в прежней своей жизни он и подумать не мог. Какой бы внутренней силой человек ни обладал, он не может сопротивляться соблазнам, преподносимым ему жизнью. Он становится другим, разрушая все, что создавал огромным трудом.

Каждый доходит до определенного предела или порога, на котором ломается. И если для кого-то испытанием являются слава, деньги или власть, то для Джордана таким переломным моментом явилась Клементина, то есть болезненная страсть к ней. Это безумное желание, причинявшее ему боль и страдания, присутствовало в его душе каждое мгновение, не давая ни минуты передышки. Оно, как жестокий палач, ежесекундно напоминало о себе. Джордан не был слабым и безвольным человеком, идущим на поводу у своих желаний. Нет, он ожесточенно сражался за самого себя, но каждый раз проигрывал. Жизнь насмехалась над ним, и он, покорившись ей, перестал сопротивляться, окончательно признав свое поражение.

Доминик сонно провела рукой по соседней со своей подушке, но там никого не оказалось. Она резко поднялась и огляделась. В комнате никого не было, и сердце ее быстро застучало. Каждый раз, не обнаружив Габриэля рядом, она боялась, что он исчез навсегда. Накинув халат, она вышла из комнаты и с облегчением услышала, что в кухне работает телевизор. Доминик до сих пор не верила, что они женаты, и ждала того момента, когда Габриэль бросит ее. Она постоянно сомневалась в его чувствах, ревнуя и не доверяя ему, хотя он никогда не давал ей для этого повода.

Потеряв ребенка, она так и не свыклась с тем, что никогда не сможет подарить жизнь тому, кого любила бы еще больше, чем Габриэля. Иногда Доминик доставала бережно хранившиеся в шкафу маленькие распашонки и ползунки и, прижимая их к груди, плакала над ними. Не нашедший выхода материнский инстинкт жестоко издевался над ней. Порой она испытывала тошноту и ощущала, как ее неродившийся малыш толкается внутри. В такие минуты Доминик думала, что медленно сходит с ума, но потом боль отступала, временно давала ей передышку, чтобы затем вновь и вновь возвращаться.