— Этот рубиново-красный бархат, эту изумрудную парчу и, конечно, ту, фиолетовую. Нет, нет! Желтое не идет леди Линмут, болван! А вот этот аметистово-голубой с серебряными полосками, пожалуй, сгодится. — Велвет повернулась к своей невестке. — Как ты думаешь, Эйнджел? Эйнджел рассмеялась:

— Я думаю, что этого слишком много, Велвет. Мы набрали материи уже чуть ли не на дюжину платьев.

— Дорогая Эйнджел, ты теперь графиня Линмутская, а не какая-то маленькая королевская воспитанница, — поддразнила Велвет подругу. — Тебе нужна не дюжина, а дюжины платьев.

— Да не нужны они мне! Ты и твой брат неисправимы. Я и за миллион лет не изношу всех тех платьев, которые вы хотите мне сшить, и тех драгоценностей, которыми Робин щедро осыпал меня.

— Еще как износишь! — убежденно заявила Велвет. — Да, это правда, на какое-то время ты уедешь в Саутвуд, но я уверена, когда мама вернется, тебя пригласят в Королевский Молверн, а ее величество настаивает, чтобы ты и Робин вернулись ко двору. Тебе понадобится все, что мы сошьем, и еще столько же.

— Какая она?

— Кто?

— Твоя мать. Я слышала… Ну, все говорят, она всегда все делает наперекор всем. Велвет рассмеялась:

— Она самая чудесная женщина на свете, Эйнджел, и она полюбит тебя. Не сомневаюсь, все, что ты о ней слышала, окажется не правдой. Мама настолько не правдоподобна, что другой такой нет. Мой отец — ее шестой муж, и от каждого из них, за исключением одного, она рожала прекрасных здоровых детей. Много лет она была главой нашего семейства в Ирландии, заботилась обо всех сразу. Вместе с сэром Робертом Смоллом, ее партнером в делах, она создала огромную торговую империю. Корабли О'Малли вот уже многие годы возят в Англию пряности, хотя сейчас, когда португальцы усилили свое влияние в Индии, это стало намного труднее. Это одна из причин того, что моя мать отправилась в эту поездку. Она хочет получить для Англии такие же благоприятные условия торговли, какие Великий Могол предоставил Португалии. И, несмотря на ее вечную занятость, мы, дети, никогда не чувствовали себя брошенными. Она никогда никого из нас особо не выделяла, мы всегда были очень близки друг другу.

Конечно, Робин из всех нас занимает самое высокое положение, хотя он четвертый по счету в семье. У нас есть два О'Флахерти — Эван и Мурроу. Потом идет наша единокровная сестра Виллоу, графиня Альсестерская. Есть еще два Бурка — мои единоутробные сестра и брат — Дейдра и Патрик. Мой отец женат на маме уже шестнадцать лет.

— А что собой представляют маленькие дочери Робина? — Эйнджел была заинтересована в том, чтобы падчерицы полюбили ее.

— Бет в этом году исполнилось три, Кейт было два в январе, а малютке Сесил всего годик. Они прелестны, унаследовав от Алисой ее чудные голубые глаза, а от Робина — белокурые волосы. И совсем не помнят матери, даже Бет, хотя ей было уже два годика, когда это случилось. Теперь их мать — ты, Эйнджел, и всегда будешь ею. Здесь тебе нечего бояться.

Неожиданно дверь в спальню Эйнджел со стуком распахнулась, в комнату величаво вступила Виллоу, графиня Альсестерская.

— Вот это и есть новобрачная, Велвет? — требовательно спросила она.

Виллоу стала красивой женщиной с черными как смоль волосами, доставшимися ей от Скай О'Малли, и янтарными, с золотой искрой глазами и смуглой кожей отца. В ней было что-то экзотическое, хотя она была истинной англичанкой.

— Виллоу! О, я так рада тебя видеть! Это Эйнджел, новая жена Робина.

— Ты не могла меня предупредить, Велвет? Джеймс и я поспешили в Лондон, чтобы отпраздновать великую победу королевы, а после того как мы нанесли визит ее величеству, ко мне подошел лорд Дадли и в своей тягучей манере, с хитрыми подковырками поведал мне о новой жене Саутвуда. У вас хоть хватило совести оповестить остальных, или по какой-нибудь причине это должно держаться в тайне от семьи? И что скажет мама? — Хотя Виллоу и была на несколько дюймов ниже своей младшей сестры, в ней чувствовались какое-то почти королевское достоинство и уверенность в себе.

— Мы вернулись в Лондон всего два дня назад, Виллоу, — сказала Велвет спокойно. — И у нас еще не было времени сообщить семье. Да и к тому же для Робина гораздо важнее приодеть Эйнджел как следует, как приличествует графине Линмутской. В конце концов, мама может вернуться в любой момент.

— Мама не вернется раньше следующей весны, Велвет. Робину сказали об этом только сегодня.

— Что? — Велвет выглядела так, будто собирается разрыдаться. — Что случилось? Почему она запаздывает?

— Не знаю! — резко ответила Виллоу. — Спроси у Робина, он получил это сообщение. Кроме того, это не так важно, как свадьба. — Она обернулась и окинула Эйнджел испытующим взглядом. — Кто вы? У вас есть родовое поместье? Я не знаю ничего, но намерена узнать все!

— Я должна найти Робина, — сказала Велвет. Она тоже обернулась к своей новой невестке:

— Не бойся Виллоу, Эйнджел. Она лает, но не кусает и всегда была для нас, детей, своеобразной старейшиной рода. Расскажи ей все. Она полюбит тебя так же, как любит всех нас. — Затем, подобрав юбки, выскочила из комнаты, а в ушах ее эхом звучал голос старшей сестры:

— Дерзкая девчонка!

Нахмурившись, Велвет быстро сбежала по лестнице на первый этаж и понеслась по коридору к библиотеке брата. Она ворвалась туда, даже не удосужившись постучать. В библиотеке Алекс и Робин склонились над картой. При ее появлении они раздраженно вскинули глаза.

— Это правда? Это правда, что ты получил письмо от мамы? Что она не вернется раньше весны? Почему ты ничего не сказал мне, Робин? Что я буду делать, когда этот чертов нареченный муж появится на сцене, а он может это сделать теперь в любой день? — Она расплакалась. — Хочу к маме и папе, Робин!

Алекс пересек комнату и обнял плачущую девушку. Глядя поверх ее головы на Робина, он сказал своим обычным, спокойным голосом:

— Хватит играть в тайны, Робин! Я не хочу больше терроризировать Велвет. Дорогая, посмотрите на меня. Граф Брок-Кэрнский, ваш нареченный супруг, — это я, и я люблю вас. Пожалуйста, не надо больше бояться, прошу вас! — Он поцеловал ее в голову, взъерошив волосы.

Она чувствовала себя в его руках в такой безопасности, что понадобилась минута или две, чтобы смысл сказанного дошел до нее, но, когда он все-таки дошел, Велвет взвизгнула и вырвалась из его объятий. Сердито посмотрев на брата, она спросила:

— Ты знал об этом, Робин? Ты знал, кто он на самом деле?

— Конечно, знал. Мы ведь старые друзья.

— И ты лгал мне! — закричала она. — Вы оба лгали мне!

— Какая ложь? — удивился Робин. — Никто тебе не лгал.

— Ты сказал, что он Александр, лорд Гордон. — Она сердито топнула ногой, и ее юбка цвета ночной синевы отозвалась протестующим шорохом шелка.

— Так и есть, моя маленькая мегера. Его зовут Александр Гордон, граф Брок-Кэрнский. Тебе не сказали ни слова не правды.