— Потрясающе! — восхитилась Александра. — А мы живём и не знаем…

— Он просто от всего французского фанатеет, — шепнул Барон и добавил громко: — Ну да, эпос, мемуары, хорошо, но мы в реальном мире живём…

— Да оглянитесь вокруг! — с досадой сказала Зинаида. — Когда вы наконец раскроете глаза и поймёте, что взаимодействие Земли и Большого Космоса никогда не прекращалось?! А Кольский полуостров — один из самых оживлённых регионов контакта! Древние знаки на скалах для посадки летательных аппаратов. Сотни наблюдений НЛО и десятки НПО… это тоже неопознанные объекты, только подводные… Сколько лет мы думали, что это секретные субмарины уцелевших фашистов, а норвежцы до сих пор полагают, что это мы их селёдку с подводных лодок считаем! Как можно быть такими слепыми!

На реплику Зинаиды никто не отреагировал, кроме сподвижников, согласно качнувших головами.

— Кольская сверхглубокая скважина. Семидесятый год, почти тринадцать километров вниз, — задумчиво проговорил Игорь. — Сначала её законсервировали. Потом демонтировали оборудование. А в прошлом году даже и вышку снесли. На металл? Учитывая, что по берегам здесь валяются полторы сотни брошенных кораблей, часть из которых экологически опасна? И это не считая прочего железа… Всё ли мы знаем про то, что нашли в сверхглубокой? И на что она повлияла?

— У нас нет сведений, — быстро откликнулся старший военный.

— А ещё к нам пару лет назад приезжал исследователь геоглифов, армянин Авакян, — продолжал размышлять Игорь. — Так он считал, что известные парапсихологические феномены на Кольском — видения, моменты внезапной паники и всё такое — хорошо объясняются электростатическим индукционным взаимодействием рассолов, вроде солончаков или морских заливов, с природной электростатикой…

— Получается, мы собираемся сражаться с… природным явлением? С экологическим дисбалансом? С древней легендой? Так? — раздражённо спросила норвежка и так присосалась к своей бутылке, словно над головой шелестели калифорнийские пальмы. — А девочка что же? Провалилась в эту вашу сверхглубокую скважину? А Аркадий в кого стрелял? В эльфа? Ерунда какая-то получается…

— Мы не собираемся ни с кем сражаться! — громко сказал один из американцев. — Мы требуем выполнения контракта, то есть скорейшей отправки нас обратно в Москву. И оттуда — в Соединённые Штаты. В противном случае мы подадим в суд!

— Набросайте пока заявление, потом время сэкономите, — дружелюбно посоветовала Александра.

— Вы способны говорить конкретно и русским языком?! — наконец заорал вышедший из себя Соболь.

— Вы правы. — Иван Иванович Порядин кивнул Соболю и норвежке. — Говорю конкретно и по-русски. Зарубежным гостям, надеюсь, переведут строго по тексту. Здесь и сейчас у нас есть совершенно конкретный противник. Он материален, и это вовсе не природное явление типа землетрясения или излучения. Его численность и возможности сейчас нами изучаются совместно с военными. Его наличие препятствует освоению региона в государственных интересах, дальнейшему развитию и процветанию посёлка, администрацию которого я возглавляю, и доставляет конкретные неудобства и даже страдания гостям нашего в целом прекрасного края. Поэтому противник будет уничтожен.

— Почему ты плачешь?

— Ну… иногда хочется просто посидеть, полежать или даже походить — и поплакать. Разве ты так не делаешь?

— Нет, — ответила Тина. — Никогда.

— Странно. Это очень помогает вернуться.

— Наверное.

Сказать честно, Тина не знала, что ещё спросить.

«Ты кто такая?» — нормальные, воспитанные люди так не спрашивают. Марина наверняка удивилась бы, узнав, что Кристина считала себя воспитанным человеком. Почему-то не верилось, что эта девочка из деревни. Может, тоже заблудившаяся туристка? В это верилось ещё меньше…

— Знаешь, — Тина решила блеснуть эрудицией, — когда была перепись населения, по закону разрешили записываться той национальностью, какую выберешь. Сам министр сказал: нет способа проверить, так что пусть хоть марсианином называются, так и запишем.

— И что? — Девочка шмыгнула носом и взглянула на Кристину из-под завесы спутанных волос. — Много марсиан оказалось?

— Нет, марсиан совсем не было, — сказала Кристина. — Зато насчитали много эльфов, хоббитов и некоторое количество скифов.

— Прикольно.

— Ты часом не эльф? — Тина улыбнулась, довольная, что придумала ловкий способ задать вопрос.

— Нет, почему эльф? — удивилась девочка. — Я — Вещь.

— Ага, — сказала Тина. «Приплыли, подруга…»

Подумала и села рядом. Вещь подвинулась, освобождая Тине место на серебристом просолённом бревне.

Помолчали, глядя в море. Вещь больше не плакала, шевелила пальцами, словно с кем-то играла. Ветер перебирал её рыжие волосы.

— Тебя кто-то позвал? — спросила она.

— Нет, — почти не удивившись, ответила Тина. — Алку звала её умершая сестра Ира. А меня — нет, никто.

— У нас нет Иры, — сказала Вещь.

— Конечно нет, — согласилась Кристина. — Она умерла семь лет назад. Это Алкин глюк был. А ты — мой глюк, что ли?

— Я похожа на твой глюк? — усмехнулась Вещь и натянула подол платья на исцарапанные коленки.

— Вообще-то нет, — признала Тина. — А ты что, здесь живёшь? С кем?

— С кем живу? — переспросила Вещь и по-честному задумалась, как будто такой простой вопрос никогда не приходил ей в голову. — Знаешь, я как-то с тобой устала, — сказала она наконец и поднялась, явно собираясь уходить. — Будешь ждать?

— А что мне остаётся? — Тина пожала плечами.

— Хорошо, жди. — Вещь, как в зеркале, повторила Тинин жест и шагнула между двумя можжевельниками, на мгновение соединив их маленькой радугой.

Тина сидела на бревне и думала, что на самом деле надо бояться и паниковать. На худой конец, плакать без причины, как Вещь, которая говорит, что не эльф, только лучше бы назвалась эльфом — хоть понятно было бы, как с ней разговаривать. А так… Всё известное осталось где-то за скобками. Мир был похож на колышущийся океан тёплого золотого света. На краткое мгновение Тина поняла и почувствовала, что такое «светлая страна», в которую пробирались Жук и Букашка, оборванцы с бензоколонки. Но мгновение минуло, и понимание исчезло.

Но Тине сразу стало некогда об этом задумываться, потому что ветер вдруг погнал к её ногам крохотные смерчи, а в можжевельниках наметилось движение.

«Вещь?.. Вернулась?»

Но вместо рыжей девочки оттуда без всякой радуги вышел высокий худой паренёк. По виду куда больше похожий на обыкновенного человека.

— Меня тут называют Ловцом, — представился он. Волосы у него были очень светлые, лохматые и лёгкие — ветерок всё время их шевелил. — Что с тобой было?