— Все остальные прямо из чрева машин уходят в рейд. Никаких команд не ждать, каждый действует, как и умирает, в одиночку. Истребляйте, взрывайте, жгите, сейте панику. Любые очаги сопротивления подавляйте гранатами, стараясь при этом не задерживаться у тех точек, взять которые с первого удара не удается. Пленных не брать, дабы не связывать себе руки. Это ваша ночь, солдаты! Ведите себя, как подобает диверсантам, чья основная задача — выжить, истребив при этом как можно больше врагов.

— Слава богу, на сей раз недостатка в них не будет, — важно поддержал его фельдфебель Зебольд.

— Нагло пользуйтесь тем, что ваша красноармейская форма будет сбивать с толку не только солдат противника, но и мирное население. Любое жилище можете превращать в свой персональный бункер, однако женщинами не увлекаться, ими займемся после того, как город окажется в наших руках.

— Когда именно начнется наступление наших частей? — поинтересовался командир снайперов.

— Вы узнаете это по мощной артподготовке, которая основательно взрыхлит вражескую оборону, — молвил Штубер. — Прорывайтесь как можно ближе к центру города, действуйте самым яростным образом.

— …стараясь держать под прицелом шоссе и все выезды из города, а также казармы и всевозможные учреждения, — уточнил Зебольд, на правах наиболее опытного диверсанта и помощника командира десантного отряда.

— К утру попытайтесь сосредоточиться на северо-восточной окраине, — продолжил наставление Штубер, — ориентируясь по водонапорной башне у станционного поселка. Летчики специально не бомбили ее. К двенадцати все собираемся в поселке, в районе вокзала, где уже будет наш танковый десант. Ваш пароль: «Выжженная степь», ответ: «Буг-12».

Самолет с оберштурмфюрером СС на борту приземлился сразу же, как только одна часть парашютной группы Зебольда обозначила фонариками посадочную полосу, а вторая окружила место высадки в сотню метров по периметру.

В городе не оказалось ни одного прожектора, который бы мог осветить заходящие на посадку самолеты, а два зенитных орудия, расположенные в районе станции, сначала открыли огонь на звуки моторов, но потом словно бы стушевались и умолкли. Становилось ясно, что зенитчики попросту не уверены, что в воздухе не свои, а германские машины. Пилоты-разведчики оказались правы, утверждая, что к серьезной обороне этот городок не готов.

— Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь, скопище бездельников! — поторапливал барон своих «скифов», поглядывая при этом на небо, где между туч пробивался предательский свет луны. — Рассредоточиться и быть готовыми к бою! Как только высадится последняя группа, мы ворвемся в этот город, подобно орде Чингисхана.

Последний самолет еще только заходил на посадку, когда Штубер увидел то, что больше всего надеялся сейчас увидеть, — две красные ракеты, выпущенные одна за другой в той части города, где находилась его секретная явочная квартира. Они означали, что ни о каких засадах и ловушках красные не позаботились. «Неужели в этой провинциальной степной глуши у Канариса в самом деле укоренился агент, уже более двух лет работающий под носом у энкавэдистов?» — умиленно удивился фон Штубер.

Только позавчера утром барон обратился к Ранке с каверзной просьбой:

— Не могу поверить, господин подполковник, чтобы в этом городке абвер не обзавелся ни одним агентом. Так, может быть, шепнете его адресок? Мало ли что произойдет в течение суток, которые нам придется вести бои в тылу врага…

— Грешно было бы не обзавестись им на железной дороге, связывающей промышленный центр Украины сразу с двумя черноморскими портами, — признал подполковник Ранке.

— Неужели обосновался еще до начала войны?

— Задолго до ее начала. Раньше мы по мелочам его не тревожили, однако раз в месяц получали основательные радиосводки по поводу всего, что происходит на железнодорожной станции и в самом городе. Радист она, кстати, превосходный.

— Речь идет о женщине?

— Причем о такой, какую никому и в голову не придет заподозрить в сотрудничестве с абвером. Она обладает почти божественными секретами естественного перевоплощения. Местные чекисты скорее поверят в существование Христа, нежели в то, что эта особа является давнишним резидентом германской разведки, имеющим к тому же в местных структурах власти ценнейшего информатора, работающего на нее вслепую.

— Так почему мы не подослали к ней пару моих диверсантов, которые взяли бы этот городишко под контроль задолго до подхода дивизий вермахта?

— Потому что уже через час после высадки эти ваши «бессмертные» оказались бы в руках местных энкавэдистов, после чего тут же выдали бы лучшего из моих агентов, — отрубил подполковник. — Причем не исключаю, что они сами сдались бы чекистам.

— Прошу прощения, господин подполковник, но не забывайте, что речь идет о выпускниках Фридентальских курсов, репутация которых…

— Эту репутацию еще следует подтвердить, оберштурмфюрер.

— Позволю себе не согласиться. Большинство наших курсантов еще до появления в замке Фриденталь побывали в таких переделках…

Ранке окинул барона снисходительным взглядом и высокомерно отвернулся. Оберштурмфюреру была знакома эта манера офицеров абвера свысока поглядывать не только на созданную Герингом разведку люфтваффе[22], но и на попытку подчинить себе всю разведку и контрразведку адмирала Канариса, предпринимаемую службой безопасности СС.

— Если кто-то там из ваших взрывников и поработал в деморализованной Польше или в безвольной Франции, — брезгливо поморщился подполковник абвера, — это еще ни о чем не говорит. Истинный агент познается здесь, в России. Кстати, агент Аристократка послужит еще и в нашем тылу, взрывая местное подполье.

Координаты агента подполковник дал неохотно, с жестким условием, что о его существовании будет знать только он, барон фон Штубер, и к помощи его прибегнет только в самом крайнем случае.

— Один этот агент, — снисходительно предупреждал Ранке, — стоит всей вашей группы.

— По этому поводу у нас в СД говорят: «Никто так не склонен к преувеличениям, как «птенцы адмирала Канариса», — прокомментировал его заявление Штубер как офицер службы безопасности СС. — Порой мне кажется, что молва права…

И вот сейчас, только что, Аристократка дала знать о себе двумя сигнальными ракетами, обозначившими главное направление натиска диверсантов, рвущихся к центру.

Высадка десанта незамеченной все-таки не осталась. В гарнизоне объявили тревогу, и какие-то подразделения начали выдвигаться к восточным окраинам города. Авангардная группа диверсантов уже вступила в перестрелку, и барон приказал остальным в бой не ввязываться, а, рассредоточившись, просачиваться в город, обходя места стычек по флангам.

— Нам не нужен бой на окраине. В наших руках должен оказаться весь этот городишко, — напутствовал он своих «скифов-кочевников». — Отныне он ваш, я дарю его вам! — жестом великого завоевателя указывал оберштурмфюрер на предместье, оглашавшееся звуками хаотичной стрельбы и дружным собачим лаем. — Пусть пепелища этого Содома объяснят миру истинный смысл операции «Выжженная степь».