Оставаться в темноте на улице не хотелось никому — это все же не в городе, да и я не забыл тех тварей, что видел совсем недавно с воздуха. Раз начинается, то всего можно ждать, я думаю. Может, уже давно началось — откуда-то же пришел тот «демон» ко мне в дом, когда я болел. И до этого я их видел. Может быть, Тьма так начиналась? Или как-то похоже? А люди тогда где?

Обед, а если по-нашему, то ужин, был простым и незамысловатым — большие порции равиоли с мясом и с сыром, итальянских пельменей, можно сказать. Не свежих, естественно, а готовых, просто разваренных. Ну и пиво, за что большое спасибо: пиво я люблю.

Люди разговаривали, в углу за столом играли в покер, на сигареты, но мне общаться не хотелось. Как-то уже свыкся с идеей, что скоро я всех покину. Доберусь до информации по чужим — и покину как можно быстрее. На вот этом самом самолете, на котором сегодня летал. В Канаду полечу, к «своим», туда, где меня никто не изолирует. Или полетим, если Настя прилетала к «местным» и у нее все плохо сложилось. Тогда я ее найду и эту «изоляцию» прекращу.

А вообще как-то беспокойно мне — даже винтовки из рук почти не выпускаю. Если остальные свои автоматы составили в пирамиды, разве что пистолеты при них, то я «ремингтон» таскаю с собой. В уборную ходил — и то не оставил, с собой потащил, там к стене прислонил. С чего беспокойно-то? С того, что увидел, или с чего другого? Может быть, чую что-то? Ну в силу вновь открывшихся талантов?

Попробовал сосредоточиться — не получилось: шумно в зале, народу много, все гомонят и болтают. Встал, подошел сперва к окну. Которое здесь добротное, во всю стену, затем вышел на… что-то вроде низкого балкончика, тянущегося вдоль фасада, где обнаружил часового. Курящего, разумеется. Вроде как американцы нация некурящая, а смолят теперь почти все. Даже в барах курят, хотя надписи сохранились о том, что курение запрещено. И гадать о причине не надо: вот она причина, предо мной — мертвый город.

На улице стало тихо, толстое стекло почти не пропускало звуков изнутри здания. Как-то сразу обострилось ощущение того, что здесь не все правильно. Я включил в прицеле зеленую подсветку, на самый минимум, перехватил винтовку поудобнее, сбросил предохранитель. Прикрыв глаза, прислушался к ощущениям. Что-то здесь есть.

— Ничего не чувствуешь? — спросил я у часового.

— О чем ты? — не понял тот.

Ну да, «чувствую» здесь я, у него другие источники информации.

— Вроде услышал что-то, — сказал я, сверяясь с внутренним «радаром». — Вон там примерно, — показал я стволом винтовки на два очень больших ангара, стоящих в юго-западном углу территории аэродрома.

— Что услышал? — насторожился часовой, хватаясь за свой короткий автомат, который до этого просто висел на плече.

— Черт его знает, сам не понял, — соврал я. — Неправильный какой-то звук. Черт, ночник бы.

— Есть ночник, — буркнул тот, поднося к глазам вроде бы обычный бинокль, только немного пузатый. — Там, говоришь?

Он замер, всматриваясь, а я прикрыл глаза, опять положившись на «радар», как я уже начал именовать эту свою новую странную способность. Ну да, кто-то… нет, что-то есть. Это что-то не близко, сейчас замерло и, естественно, разглядывает нас. Похоже, темнота этому не помеха.

Присев на колено у поручней, выложил на них винтовку, попытался глянуть в прицел. Нет, ни черта не видно, небо тучами затянуто, темно как у афроамериканца в… под мышкой. Но направление я чувствую четко. Оно за левым, если от меня смотреть, углом ангара.

— Ни хрена не вижу, — пробормотал часовой.

— Левый угол ангара, — подсказал я ему. — Ты обычный лазер в бинокль видишь?

— Конечно.

А неплохо было бы ночной прицел, а? Дистанция для него вполне нормальная, тут метров сто, не больше. Ну ладно, обходимся тем, что есть. Протянув руку к передней части цевья, тихо щелкнул выключателем. Ярко-красное пятнышко засветилось на стене ангара, затем сдвинулось к углу.

— Проклятье, не пойму, — снова зашептал часовой, — точно, вроде и вправду что-то есть.

— Дай мне, пока покарауль, — сказал я, выключая лазер и протягивая руку.

Тот спорить не стал, дал бинокль мне. Мир стал зеленым. Увеличение, к слову, у бинокля так себе, хорошо если трехкратный. Ну да и понятно: все равно им далеко не заглянешь, так зачем поле зрения специально сужать? Так, ангар, угол… Точно, твари не видно, но «срез» стены кривоватый какой-то, словно кто-то пытается аккуратно из-за этого самого угла выглядывать. И кстати, оно ведь на меня сейчас смотрит, я это тоже чувствую. А зачем, к слову? Надо уже нападать или уходить. Ждет момента? Не понимает, что я смотрю на… это самое, черт знает, как назвать?

Кстати, а если вот так попробовать?

Вернув бинокль часовому, я снова приложился к прицелу. Так, вижу срез стены… не очень контрастно, но вижу. И где же была та самая «выпуклость»? А вот она… если бы заранее не знал куда смотреть, то и не разглядел бы. Нет, точно нужен ночной прицел при такой жизни…

Кстати, у часового есть фонарь-прожектор, вроде того что у меня сейчас в мотеле валяется. Ему эти сто метров как…

— Шевелится, — зашептал часовой, снова наблюдающий в бинокль.

— Вижу… кажется, — ответил я. — Фонарь держи наготове и после моего первого выстрела сразу включай, понял?

— Без проблем, — услышал я негромкую возню, потом краем глаза увидел, что мой собеседник взял в руку похожий на громкоговоритель фонарь с рукояткой.

Точно, что там у нас… ага, есть что-то, прямо в перекрестье. Так, чуть пониже берем, на четвертушечку, винтовка ведь на триста пристреляна, а тут всего сотня примерно… Дыхание, плавно тянем спуск… Бах!

Приклад резко толкнул в плечо, и в ту же секунду поле зрения в прицеле осветилось, да так ярко, словно день настал. Темный кривой силуэт дернулся в сторону, как-то странно дернулся, словно спрыгнув со стены, и я сразу же выстрелил еще, дважды, просто реагируя на движение. Я увидел, как одна пуля выбила сноп искр, угодив в угол ангара, а вот вторая, похоже, угодила в цель, заставив тварь дернуться, взвизгнуть, как циркулярная пила, и рвануть куда-то в сторону. Довернув ствол, я вновь поймал ее в прицел, опять выстрелил, и на этот раз очень удачно: существо рухнуло на асфальт, нелепо задергавшись и продолжая визжать.

За спиной у меня раздался топот множества ног, люди выбегали на балкон, гомоня и создавая суету. Я все же всадил еще две пули в корчащийся силуэт и, лишь убедившись, что движение прекратилось, отвел взгляд от прицела.

— Что здесь? — спросил Пикетт.

— Пошли, посмотрим, — предложил я, меняя магазин.

Включился еще один прожектор, затем еще один, замельтешили лучи фонарей поменьше, в общем, пошла суета. Я опять включил ЛЦУ,[4]поводив пятном по асфальту перед собой зачем-то.