– А она грозит вам, если я уйду? – посерьезнел друид.

– Не та, о которой ты думаешь, – задумчиво сказала кукла. – Думаю, все обойдется. Во-первых, ты сам освободился, во-вторых, те, кого вы называете зорзами, нуждаются в нас, тех, кого вы называете куклами.

– Смысл твоих слов мне не ясен, – нахмурился Лисовин.

– Мне тоже не ясен смысл твоих поступков, – парировал Мастер. – И все же я не собираюсь отчитываться в своих действиях перед человеком.

– Ты высокомерен, старшина, – неодобрительно пробормотал Лис.

– Иногда мне так удобнее, – ответил Мастер, – я знаю своих хозяев все же получше тебя. Поэтому мне есть что обдумать, когда ты уйдешь.

– Присовокупи к своим мыслям и то, что они убили нашего учителя, друида, известного не только среди людей.

– Я слышал о Камероне и скорблю о нем вместе с вами, – тихо вздохнул старшина. – Тем не менее напоминаю тебе еще раз: это ваши дела. Смерть маленькой куклы для меня куда важнее ваших бесконечных братоубийственных войн, причины которых люди давно уже позабыли.

– Пока, Мастер, – тихо сказал Лисовин, – пока у вас не появлялись подобные Гвинпину.

– Да, это дурной знак, – подтвердила кукла, все так же глядя перед собой неподвижными глазами.

– Или знак надежды, – твердо сказал рыжебородый друид. – Надежды для всего вашего неразумного народа, не видящего дальше собственного носа.

– Люди всегда остаются людьми, чванливыми, самовлюбленными и эгоистичными, – отозвался старшина кукол.

– Может быть, уважаемый старшина, может быть… И однако именно они вынуждены разгребать грязь и мусор жизни, с кровью и лишениями, без ропота и излишних философствований, – невесело усмехнулся Лисовин и прищурился. – А наблюдать со стороны всегда легче, только честнее ли? Подумай об этом, Мастер. А мне пора. Кажется, Гвинпин бредет по двору.

– Тебе виднее, друид, – сказал старшина кукол. – Я ведь тебя не задерживаю. Скажу лишь одно: будьте осторожнее с моими хозяевами. Ты уже убедился в их силе, а способны они на многое. Мне кажется, они затеяли с вами какую-то игру, или это такое состязание шутовское? Я, между прочим, более чем уверен в том, что тебя, если бы ты вышел из дому с зажженным факелом и прошел через весь двор, не таясь, они не то что задерживать – внимания бы на тебя не обратили. Даже нож, с которым сейчас вернется Гвиннеус, лежал на столе не случайно. Подумай об этом тоже, друид.

Кукла поджала тонкие губы и замолчала. В ту же минуту скрипнула дверь, и в амбар вошел Гвинпин, с трудом удерживая в ластах большой кухонный нож. Он остановился за порогом и оторопело уставился на друида и Мастера. Лисовин сделал ему шутливый приветственный жест, а старшина промолчал.

– Ага, понимаю… – рассеянно пробормотал Гвин. – Ты его сам освободил. А зачем же надо было меня за ножом посылать, в пасть к врагам, в пучину опасностей, так сказать?

– Чтобы проветрился немного, – сухо ответил Мастер и спрыгнул со стола так легко, что даже колпак на голове не шелохнулся.

Лисовин притворно шлепнул приятеля и забрал у него нож. Затем подтолкнул куклу к выходу и обернулся к Мастеру:

– Надеюсь, ты сумеешь объясниться с хозяевами в случае чего… А вообще – прими мою благодарность, Мастер, и хотелось бы, чтобы ты был о людях лучшего мнения. Они того достойны, поверь мне.

Гвинпин смотрел на них, раскрыв клюв, и друид буквально вытеснил его за дверь, после чего поклонился Мастеру и выскользнул из дома. За окошком тихо прошуршали деревянные лапы, но скрипа калитки чуткий ухом Мастер кукол уже не услышал – очевидно, путники перелезли через изгородь. Впереди их ждали лес и ночь.

В соседнем доме, где хлопотал у очага Коротышка, по-прежнему горели свечи и было тихо.

Мастер кукол сидел на столе, погруженный в раздумье. Временами кукла что-то несвязно бормотала про себя, очевидно, все еще продолжая свой прерванный, но незаконченный спор с друидом, а может быть, это был давний спор с самим собой.

Затем кукла спрыгнула со стола и обошла амбар, ища нож, однако его, по всей видимости, забрал с собой хозяйственный Лисовин. Тогда Мастер быстро и аккуратно собрал обрывки веревки, которой был связан друид, и зашвырнул их через открытую ставню в бурьян, бурно разросшийся за окном. Внимательно взглянув на земляной пол амбара, он тщательно затер ногой следы Гвинпиновых лап и взобрался на окно. Еще раз обернувшись, он вновь обозрел помещение, свесил ноги с подоконника и мешком свалился вниз. Через несколько минут он уже ковылял по деревенской тропинке в сторону дальнего сарайчика, куда зорзы сложили свои пожитки, среди которых была складная ширма, украшенная декорациями, и мешок с куклами. Над ним взошла луна, и кролики, рыскавшие по заброшенным огородам, с удивлением смотрели на странную фигурку, не зная наверняка, бояться ее или нет. Этого не знал сейчас и сам старшина.

– Благодарение ясеню, что мы подоспели вовремя, – сказал Травник, устало раскинувшись на прибрежной траве. – Честно говоря, если бы вода не была такой холодной, как в апреле, я бы сейчас с удовольствием искупался.

– Вот не думал, что ты боишься простудиться в мае, – подал голос Ян. Он сидел и счищал с сапога бесполезной для игры дудочкой Молчуна остатки речной глины. – Помню, мальчишками мы в середине апреля уже залезали в воду – и ничего, только зубами постучишь немного. Еще льдинки плавают у берегов, а мы знай себе плещемся.

– Даже летом после такой долгой и быстрой ходьбы ни в коем случае нельзя сразу купаться, особенно в реках с быстрым течением, – наставительно поведал Книгочей. Молчун пришел в себя, и у Патрика отлегло на душе, а вместе с этим вернулась и его привычка к назидательности и менторству. Впрочем, для молчаливой натуры Книгочея это было простительным недостатком.

– Между прочим, есть озера, в которых и летом лучше не купаться. Таких хватает в землях чудинов, но встречались и на моей родине. Это страна островов, и климат там мягкий, но в озерах со дна бьют подземные ключи, поэтому на дне вода студеная и плохо перемешивается с теплыми верхними слоями. Никакое солнце не может прогреть такое озеро. Интересно, что эти ключи, напротив, препятствуют замерзанию их осенью и отчасти зимой. Мы тоже в детстве часто хаживали на такое озеро бить лягушек. Тогда мы были еще маленькие, не всегда могли провести черту между добром и злом. Кроме того, в этом озере было много карасиков, и там я научился ловить рыбу. Хорошие были времена…

– А я не большой любитель холодных купаний, – заявил Снегирь. – Уж лучше умыться теплой водой, да чтоб бочка денек постояла на солнце.

– Вот не думал, – удивился Книгочей. – Снегири, по-моему, всегда в снегу купаются, набьются в сугробы и вошкаются там.

– Сам ты вошкаешься, голова набитая, – обиделся толстячок.

– Уж лучше набитая, чем пустая, вернее сказать – пустотелая, – заметил друид.