Примерно через полкилометра лужайка заканчивалась забором из колючей проволоки.

– Будем надеяться – не под током, – прошептал неведомо откуда возникший рядом с Харпером и Самариным Трэш. До этого он держался рядом с Максом и шел в авангарде.

За проволокой неясно густели строения.

Макс махнул рукой. Два человека прижали к щекам приклады длинных винтовок. Два красных огонька метнулись к фонарям и исчезли в них. Раздались два хлопка, судорога свела два плеча, а вслед за этим прозвенел показавшийся оглушительным в тишине ночи грохот разбитых стекол. И тут же – тьма. Залаяли собаки. Раздался топот. По дуновению ветра, коснувшегося щеки, Самарин сообразил, что мимо него бегут люди. Он тоже побежал, слегка пошатываясь от наступившей слепоты. Перед глазами прыгали желтые пятна. Не останавливаясь, он тер кулаком глаза.

Сплевывая свинец, зарычали автоматные очереди. Самарин увидел строчки трассеров, перекрещивающиеся в бешеном темпе. Пространство наполнилось разноцветной морзянкой. Зеленые, желтые, красные… Красные, зеленые, желтые… Крики, всполохи огня, чье-то дыхание рядом. Он бежал, петляя и пригибаясь, неосознанно стараясь уйти с линии огня. Но огонь был перекрестным.

Что-то с воем заскрежетало. Шестое чувство дернуло Самарина за подбородок и заставило взглянуть вверх. Прямо на него валилось огромное серое чудовище на четырех негнущихся ногах. Чудовище выло и скрежетало, распространяя изуверский треск. Из его пасти, откуда-то сверху, из-за пределов видимости с отчаянным криком выпал человек и распластался на земле в паре шагов от Самарина. Самарин метнулся в сторону, едва успев увернуться от рухнувшего чудовища. Только теперь он разглядел, что чудовище оказалось сторожевой вышкой.

Внезапно стало светло, как днем. Сотни фонарей вспыхнули сверхновой звездой, озарив все вокруг нестерпимым сиянием. Надсадно завыла сирена, форсированно переходя от самых низких басов в ультразвук. Самарин зажал уши и повалился на бетонную дорожку. Мимо, стреляя из автомата во все стороны, пробежал человек. Вот что значит – нападать без плана. Полный хаос.

Ультразвук становился все нестерпимее. Голову словно разрывало изнутри. По обнаженному мозгу колотили мексиканским кактусом. Рядом с Самариным от тех же мук корчилась собака. Внезапно звук оборвался. Ему на смену пришли мины. Они рвались негромкими хлопками, швыряя в лицо нападавшим ослепительные шары. После первого же разрыва Самарин окончательно потерял зрение. Он присел на землю и скорчился, подобрав колени к подбородку. После всего, что с ним произошло, он не хотел такого конца: голова распухла, наполненная до краев ультразвуком, зрение уничтожено слепящей миной, во рту металлический привкус.

Ему хотелось фанфар. Все-таки он был первым космонавтом в мире, преодолевшим скорость света. Он заслужил красную ковровую дорожку и бесконечные приемы в королевских дворцах. Он должен обращаться к нациям с самых высоких трибун, его именем должны называть детей в самых отдаленных уголках планеты. Вместо этого, ха-ха, он валялся на грязной земле, свернувшись клубком, как напуганный ежик. Ежик, ни головы, ни ножек. Ха-ха. Е-е-жи-ик! Бритый ежик, ха-ха. Самарина душил беспричинный смех. Он попытался сдержать его, справедливо полагая, что это обычная истерика, но не выдержал и захохотал во все горло. Приступ смеха грозил закончиться асфиксией, когда Самарин на мгновение открыл глаза. Увиденная картина заставила его сотрясаться от хохота еще сильнее. Рядом, вокруг него в пыли корчились люди, они смеялись искренне и заразительно. Сигизмунд Трэш валялся на спине, суча ногами и уморительно держась за живот. Харпер обнимался с Максом. Они пытались что-то сказать друг другу, но не могли побороть спазмы веселья. У их ног клубился туман. Туман уходил куда-то вдаль. Из этой дали выплывали черные ботинки с высокой шнуровкой. Шнуровка заканчивалась трогательным бантиком. Самарин поднял глаза вверх и увидел обладателей ботинок. Это были слоны. Двуногие слоны с резиновыми хоботами, уходившими под мышку. У слонов были выпученные стеклянные глаза. Со смеху помереть можно.

Слоны шли меж смеявшихся людей, утробно сопели и собирали всех в кучу. Вскоре вся хохочущая компания была вместе. Люди обнимались, гоготали, запрокинув лица к безлунному небу. Им было хорошо вместе.

А затем веселье кончилось. Как оказалось, его и не было вовсе. Потому что ничего смешного в этой жизни нет. И теперь они стояли почти оглохшие, почти ослепшие и ничего не соображавшие. Наступила глубокая ночь, а теплая постель была далеко.

Трехглазый снял противогаз и оглядел пленников.

– А вот и Макс! Лорд Икс будет очень удивлен твоим поздним визитом. Но ты не представляешь, как он обрадуется. Мы уже и не чаяли увидеть тебя, Макс. Что скажешь?

– Не вышло, – прокомментировал случившееся Макс и, оглядевшись, деловито спросил, – откуда у вас веселящий газ? Я уж не говорю про ультразвук и слепящие мины. Прямые поставки из Генерального штаба?

– Боюсь, Макс, – ответил не представившийся Трехглазый, – ты этого так никогда и не узнаешь.

– Желание разгадать секрет часто продлевает жизнь.

– Длина твоей жизни теперь зависит только от лорда Икса. Завтра вечером вас будут тестировать.

– А чего меня тестировать? Я вам сразу скажу: я – клон.

Макс усмехнулся и тут же скривился от боли: мышцы рта болели от недавнего смехомарафона.

– Заткнись. Есть только один критерий, по которому можно отличить человека от клона – это шестое чувство. Человек чувствует человека. И человек чувствует нечеловека. А клон – нечеловек.

– А слабо продемонстрировать свое знаменитое искусство прямо сейчас? – подзуживал Макс. – Или ты ненастоящий Трехглазый?

Трехглазый, молча, со чмоком оторвал противогаз ото лба. Затем медленно поднял фонарь и осветил лицо. Даже слабая лампочка позволяла явственно видеть татуировку – треугольник с глазом внутри.

– Сам делал? Перед зеркалом? – проникновенно спросил Макс. Трехглазого перекосило от деланного восхищения оппонента.

– Мразь, – процедил он, – кто бы ты ни был – мразь. Ведите их к ангару.

Темневшие поодаль «слоны» с воодушевлением принялись исполнять приказание. Щедрые пинки и тычки указывали нужное направление.

– Кажется, мы начинаем ходить по рукам, – тихо успел заметить Харпер.

– Главное, все время двигаться вперед. А если тебе в этом помогают обстоятельства, пусть даже неблагоприятные, следует только радоваться. Отдайся течению, брат мой, – посоветовал в ответ Трэш. У Самарина слезились глаза, и першило в горле.

– Кажется, сейчас мы увидим вожделенный индикар, – кивнул Макс на вырастающий из темноты цельнометаллический ангар. Он ребрился, как бока морского чудовища. Двери были чуть приоткрыты, словно дремлющее око стража-дракона. Возле них топтался часовой.

– Один рывок – и все, – прошептал Макс, облизывая сухие губы.

Их снова сбили в кучу. Трехглазый обернулся в поисках какого-то своего подчиненного.