– Дом Собека силен, – провозгласил Ахмад. Затем, осторожнее, добавил: – Как Сити?

– Она в порядке. – Фатима удивлялась, даже когда произносила эти слова. Сити отказалась отправляться в больницу – настаивая, что она полагается только на благословения погребенной богини. Богиня или другая магия, но днем позже на месте раны остался только шрам. Сейчас она была у Мериры, присматривая за лавкой гадательницы.

– Я могу помочь, – затягиваясь, сказал Ахмад. – Я не Сити, но у меня есть связи.

– Этот человек, – покачала головой Фатима, – кем бы он ни был, он опасен. Он способен на вещи, которые я не могу объяснить. Если вы или ваши люди попадетесь ему на пути, самозванец может вас убить. Нам уже хватает смертей. Позвольте этим заняться министерству и полиции.

– Полиция, похоже, сейчас занята, – скептически заметил Ахмад.

Он говорил о протестах. Большинство схваченных в эль-Карафе были просто местными жителями, которые слишком увлеклись. Людям не нравилось, когда полиция вламывалась в их дома. Но с одним из арестованных им повезло. Так называемый свидетель, представивший самозванца. Его звали Мустафа. Как ни странно, раньше он работал на одного из членов братства лорда Уортингтона – Уэсли Далтона, который оказался не кем иным, как трупом со свернутой шеей. Мустафа выполнял для Далтона самые разные поручения – отчасти слуга, отчасти телохранитель и проводник. К тому же он стал свидетелем убийств. Он этого даже не скрывал, рассказывал, как аль-Джахиз появился и перебил англичан. Поступок самозванца так его впечатлил, что он стал его приверженцем. Самопровозглашенный аль-Джахиз приказал ему идти в народ и рассказывать о том, что он видел. Толпа с понедельника собиралась перед участком каждое утро, требуя его освобождения. Фатима покачала головой. Что за кавардак!

– Нам хватает людей. Не вмешивайтесь, Ахмад, я серьезно. И прекратите прятать лицо!

– Оно жуткое? – спросил Ахмад, пережевывая сигарету.

– Ага. Немного. Жутковато. – Она снова всмотрелась в странное лицо жреца. – С вами все хорошо?

– Никогда не чувствовал себя лучше. Ас-саляму алейкум, агент Фатима.

– Ва-алейкум ас-салям, Ахмад, – ответила следователь, глядя, как он исчезает в переулке, оставляя за собой облако дыма. То, что он, скорее всего, был наименее странным существом, с которым ей предстояло столкнуться в этот день, многое говорило о ее жизни.

Фатима ускорила шаг, приближаясь к министерству. Она по привычке бросила взгляд на вращающиеся механические шестеренки «мозга» здания и коснулась котелка в молчаливом приветствии. Поздоровалась с дежурным охранником в слишком большой форме. Ему действительно не помешает портной. Агента уже ожидал пустой лифт, и она забралась внутрь, собираясь подняться на четвертый этаж – но заколебалась. Ей все еще хотелось кого-нибудь ударить. Чтобы прочистить голову. Следователь знала подходящее средство.

– На верхний этаж. – Лифт закрылся и вздрогнул перед подъемом.

Фатима начала расстегивать пуговицы пиджака. К тому моменту, как остановился лифт, она осталась в черном шелковом жилете, вышитом персидским орнаментом бута. Выбравшись, она ослабила галстук, подойдя к двойным дверям.

У министерства был собственный гимнастический зал. Но он предназначался для мужчин. Когда Фатима начала работать, то подала петицию, чтобы ей открыли доступ. Однако, хоть начальству и хотелось хвастать первой женщиной-агентом в каирском офисе, они не желали скандала. Так что построили совершенно отдельный гимнастический зал для женщин. Он был меньше и хуже экипирован. Но здесь имелись все базовые снаряды и удобства, включая душ. Что особенно радовало, зал принадлежал только ей.

Во всяком случае, обычно.

Фатима удивилась, обнаружив за открытой дверью Хадию. Новенькая была в белой рубашке и объемистых, свободных тренировочных штанах. Затянутая в перчатку рука замахивалась деревянным учебным мечом на гимнастического автоевнуха. Механический человек состоял лишь из торса на шесте. Однако он изгибался в разные стороны, отбиваясь собственным деревянным мечом.

Увидев Фатиму, Хадия выпрямилась и скомандовала автоевнуху остановиться. Она заправила выбившийся черный локон назад в хиджаб:

– Доброе утро, агент Фатима.

– Агент Хадия, – ответила она, заходя в зал. С воскресной ночи напарницы общались подчеркнуто формально. Кажется, новенькая обижалась. – Не знала, что вы здесь.

– Просто зашла попрактиковаться. Приму душ и освобожу вам место.

– Вам не обязательно уходить. Здесь хватит места нам обеим.

– Да, ну, это вы так считаете. Но я не хочу вам мешать.

О да, определенно обижается.

– Думаю, вам стоит остаться. Мне бы пригодился спарринг-партнер. Разве что вы предпочитаете автоевнуха.

Последняя часть прозвучала несколько насмешливо, и глаза Хадии сузились, перед тем как она согласилась.

Фатима мигом переоделась в тренировочный костюм. Слишком уж она желала поединка. Схватив учебный меч, следователь вышла в центр зала.

– Как будем вести счет? – спросила Хадия. Она перетекла в стойку, выставив вперед меч и расставив ноги.

Фатима последовала ее примеру.

– Закончим, когда надоест друг друга бить.

Хадия ответила быстрой серией атак, бросив свое невысокое тело вперед. Меч Фатимы взметнулся вверх, и удары пришлись на середину клинка, легкие, словно противница ее тестировала. Хадия сменила угол, на этот раз целя вниз. Фатима вновь встретила нападение, отступив в сторону и отбивая меч, не позволяя себе открыться. Они приостановили атаки, продолжая кружить.

– Где вы научились драться? Еще одна кузина?

– На самом деле, отец, – ответила Хадия, выводя мечом ленивые восьмерки. – Его в детстве много били. Записался в солдаты, научился драться и вернулся, чтобы проучить обидчиков. Он настаивал на том, что его пятерых дочерей никто не будет запугивать. Вы?

– Мой отец – часовщик. Но, когда я была маленькой, он меня брал на тахтибские[59] матчи. Однако в те времена никто не хотел учить девочку драться на дубинках. Пришлось учиться самой.

– Хм-м. Пожалуй, это объясняет, почему вы любите оставаться в одиночестве.

Фатима нахмурилась. Теперь ей еще психоанализ проводят? На этот раз атаку инициировала она, широкие взмахи меча с силой били по клинку противницы. Хадия отступила, но быстро оправилась, блокируя нападение Фатимы острыми выпадами. Схватка продолжалась некоторое время, а затем они снова вышли из боя, чтобы отдышаться.

– Вы слишком легко сдаете финты, – пропыхтела Хадия.

– Что?

– Ваши финты. Вы щуритесь. – Она сымитировала действие. – Легко сказать, когда вы не собираетесь продолжать атаку. Плохая привычка. Я раньше прикусывала губу. Пришлось с этим бороться. Но это тяжело, когда ты упряма.