Ясное дело, Золотарева никуда не сбегала, это я так, на всякий случай спросила. Старшая по подъезду до сих пор в больнице, она вообще здесь ни при чем. Это все доцент Куракин, подлый тип, плетет интриги и мутит воду. Не зря же его нос торчит из звериной шкуры на фотографии в журнале «Советское фото».

* * *

А Люська, выходит, бесследно исчезла. На вверенном для наблюдения объекте подруга не появлялась, дома ее тоже нет. Сидит небось в лапах своего Володеньки и не знает, как от любимого вырваться. А где же он ее держит? Может, дома у себя? Заклеил рот пластырем, привязал к кровати и, может статься, в эту самую секунду, плотоядно улыбаясь, тянет к нежной девичьей шее свои мускулистые руки... Жуть и ужас! Прямо мороз по коже. Что же делать? Как найти логово маньяка-душителя? Позвоню-ка я Козелку. Может, освободился уже? Но тот же голос с ленцой мне опять проворчал в трубку, что сигнал мой следователю и участковому передаст, но от дела отрывать людей не будет. Не будет, и не надо. Обойдемся своими силами.

Может, смотаться в Институт стран Азии и Африки и у коллег доцента Куракина выведать его адрес или на худой конец хотя бы номер телефона злодея? Нагрянуть к нему домой и взять мерзавца с поличным?

Сказано – сделано. И вот уже через сорок минут я вихрем ворвалась в вестибюль цитадели науки и закричала строгому охраннику, который не хотел меня пускать: «Мне на кафедру африканистики! К доценту Куракину я!» Выслушав в ответ: «Много вас к доценту Куракину тут шастает...», я побежала по лестнице наверх, куда указал проходивший мимо седенький старичок в хорошо выглаженном костюме-тройке.

Кабинет, где заседает доцент Куракин, мне с крайней неохотой показали четыре нахальные девицы, которые как бы невзначай прогуливались в этой части коридора.

Заметив сквозь приоткрытую мной дверь, что стол у окна пустует, студентки тут же утратили к прогулке всякий интерес и стайкой упорхнули куда-то в район женского туалета. Я же прошла в кабинет, прикрыла за собой дверь и обратилась к сосредоточенно работающим на компьютере теткам:

– Могу я видеть Владимира Куракина?

– Нет, не можете, – не отрываясь от клавиатуры, грубо ответила та, что постарше.

– Это почему же не могу? – тоже схамила я.

На этот раз женщина прервала свое занятие и с видом первой христианской мученицы, поджариваемой на костре, терпеливо ответила:

– Да потому, что он здесь больше не работает. Взял расчет – и все. Тю-тю.

– То есть в каком смысле «тю-тю?» – растерялась я.

– Он сегодня уезжает, – тихо ответила молодая коллега Куракина, и только теперь я заметила, что глаза у нее красные, а нос распух.

– Как это уезжает? – окончательно растерялась я, пристраивая пятую точку на единственный в кабинете свободный стул, если не считать куракинского.

Сообщение об отъезде Люськиного красавца так потрясло меня, что ноги, того и гляди, подломились бы и я рухнула бы на пол. Отъезд главного злодея в мои планы как-то не входил. Вот если только...

– А вы не знаете, он один уезжает или, может быть, с женщиной?

Этот невинный на первый взгляд вопрос подействовал на красноносую девицу, как напоминание ребенку о гибели любимой черепашки. Она пронзительно посмотрела на меня полными слез глазами, не в состоянии ответить ни да ни нет, и только сверху вниз качнула головой. А потом разразилась столь бурными рыданиями, что ее подружка тут же оставила работу на компьютере и кинулась отпаивать несчастную водой. При этом добрая самаритянка костерила меня на чем свет стоит.

– Какого черта вам тут надо? – шипела она сквозь зубы. – Совсем девчонку доконать хотите? Сначала этот гусь лапчатый приперся со своей пассией якобы для того, чтобы попрощаться перед отъездом в Анголу, теперь вот вы с дурацкими расспросами. Проваливайте отсюда, хватит людям душу травить!

Я не стала капризничать и спорить и покинула осиротевший без Куракина кабинет так стремительно, как будто за мной бесы гнались по пятам. Надо было со всех ног мчаться в аэропорт и не дать подлому доценту увезти в далекую Анголу доверчивую мою подругу, так неосмотрительно влюбившуюся в преступника и негодяя. Но сначала надо в последний раз позвонить доблестным работникам милиции и сообщить о замышляющемся новом преступлении. В который раз за сегодня я набрала ноль два, и суровая дама соединила меня с нашим РОВД. Дежурный, как видно, снова дремал, когда его потревожил мой звонок. Я припомнила, как дивно подействовал на Будьте Любезны командный тон, набрала в грудь побольше воздуха и что было мочи гаркнула в трубку:

– А ну-ка оторви свою задницу от мягкого стула и бегом марш к следователю Козелку! Скажешь ему, чтобы срочно ехал в аэропорт, потому что доцент Куракин Люську увозит в Анголу. А не будет Козелка – передашь информацию участковому Свиридову. Все понял? Повтори.

И, странное дело, дежурный четким голосом дословно воспроизвел мой монолог, не упустив из него ни слова. Успокоенная, я вышла на улицу, чтобы поймать машину и доехать до «Шереметьева».

Если вы думаете, я прямо вот так вот запросто вышла на дорогу и сразу поймала такси, то вы очень и очень ошибаетесь. За те сто пятьдесят шесть рублей (это если считать дестюнчики и копейки), что оказались у меня в кармане, везти никто не хотел даже до ближайшего метро, не говоря уже о «Шереметьево-2». Когда я совсем было потеряла веру в человечность людей за рулем, передо мной остановилась потрясная тачка, раскрашенная удивительнейшим образом. Судя по некоторым признакам, перечислить которые не берусь в силу скудности автомобилистского лексикона, когда-то это была девятая модель «Жигулей». Может, конечно, и не «Жигулей», но что-то мне подсказывало, что это все-таки они. На капоте странной машины были изображены патриархи отечественной мультипликации – Чебурашка и крокодил Гена, но оба почему-то в образе джедаев, героев «Звездных войн».

Пока я рассматривала картинку, стекло опустилось и из машины высунулась довольно приятная мальчишечья физиономия в бейсболке.

– Куда ехать? – приветливо спросил водитель, поправляя на носу солнечные очки.

– В «Шереметьево» за сто пятьдесят отвезешь? – без особой надежды спросила я, сознательно уменьшая имеющуюся у меня в распоряжении сумму, ибо посчитала, что совсем оставаться без денег в Москве – это чистое безумие.

– Садись, убогая, – запросто ответил парень и распахнул дверцу рядом с собой.

Я опустилась на сиденье и решительно произнесла:

– Домчишь как можно скорее – дам на чай.

Эх, была не была, вывалю ему все, чем богата, только бы успеть спасти Люську! Парень серьезно посмотрел на меня и спросил:

– Случилось что?

– Да так, ерунда всякая, – отмахнулась я. – Сначала убили сына танцора Камальбекова – может, слышал? А теперь подругу в Анголу увозят.

– Ну ни фига себе, дела творятся! – обрадовался парень и решительно добавил: – Меня Матвей зовут. Я тебя за так довезу, только расскажи, в чем там у вас дело.