litbaza книги онлайнНаучная фантастикаДети Морайбе - Паоло Бачигалупи

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 240
Перейти на страницу:
предпочитает действовать. Он надевал на удачу амулет с Себом, освященный в Белом храме[60] самим Аджаном Нопадоном, и шел вперед. С дубинкой наперевес врезался в толпу и, орудуя одной рукой, подавлял мятеж в Качанабури[61].

И все же настоящие битвы – это битвы терпения: в одной, кашляя легкими, от цибискоза умирали мать с отцом; в другой руки его сестры и сестры Чайи распухали и трескались от кустистых опухолей фагана – к тому времени министерство еще не выкрало у китайцев генетическую карту вируса и не создало хоть какое-то лекарство. Каждый день они молились Будде, учили себя непривязанности, надеялись, что их родные переродятся в лучшем мире, чем тот, что превращал их пальцы в толстые сучья и пожирал суставы изнутри. Молились и ждали.

Сердце щемит оттого, что Ниват не знает страха, а Сурат ему потакает оттого, что Джайди не находит сил вмешаться и проклинает себя за это. Почему отец должен разбить веру ребенка в свою несокрушимость? Он не желает себе такой роли.

Напротив, когда дети устраивают с ним шуточную потасовку, рычит:

– Рррр! Вы – дети тигра! Свирепые! Стррашно свирепые!

Сыновья хохочут, возятся, он позволяет им победить, показывает приемы, которые выучил, когда выступал на ринге, – такие должен знать каждый, кому предстоят драки на улицах, где нет правил и где даже чемпион узнаёт много нового. Джайди делится с ними тем единственным, чем хорошо владеет сам, – навыками боя. А подготовить их к той, другой битве – битве терпения – невозможно.

Так он думает, переворачивая фотографию.

Сердце обмирает и тут же камнем падает куда-то вниз – словно летит в глубокий колодец, тянет за собой все, что есть внутри, и оставляет Джайди абсолютно опустошенным.

Чайя.

Глаза завязаны, на щеке синяк, руки за спиной, колени стянуты веревкой, сжалась у стены, на которой наспех чем-то бурым – видимо, кровью – накорябано: «Министерству природы с уважением». На ней тот самый голубой пасин, в котором еще утром готовила ему генг кью ван[62] и, смеясь, провожала на работу.

Джайди, окаменев, смотрит на фотографию.

Сыновья – бойцы, но с такими методами не знакомы. Он и сам не знает, как вести подобные войны – с безликим врагом, который хватает за горло, цепляет челюсть приемом «когти демона», шепчет: «Будет больно», но остается невидимым, и ты не понимаешь, кто на самом деле твой враг.

Поначалу связки отказывают, но он кое-как хрипло выдавливает:

– Жива?

– Неизвестно, – вздыхает Прача.

– Кто это сделал?

– Не знаю.

– А должен!

– Знали бы – уже сидела бы тут, рядом с тобой! – Генерал яростно трет виски и, сверкнув на Джайди глазами, добавляет: – У нас на тебя куча жалоб! Отовсюду! Так как тут поймешь кто? Кто угодно!

Накатывает новая волна страха.

– А сыновья? – Джайди вскакивает. – Я должен…

– Сядь! – Прача тянется через стол и хватает его за руку. – Мы послали за ними в школу. Отправили твоих парней – тех, которые слушают только тебя. Кроме них, доверять некому. С детьми все в порядке, их уже везут сюда. А теперь остынь и все обдумай. В твоих интересах действовать тихо. Никаких поспешных решений. Чайю надо вернуть целой и невредимой. Поднимем шум – кое-кто потеряет лицо, и тогда нам ее привезут по частям.

Джайди бросает взгляд на фотографию, встает и начинает расхаживать по кабинету.

– Это Торговля. – Он припоминает ночь на якорных площадках и человека, который сначала издалека – как бы случайно, чуть презрительно – наблюдал за белыми кителями, потом сплюнул кровавой струйкой бетеля и пропал в темноте. – Точно Торговля.

– Или фаранги, или Навозный Царь – ему никогда не нравилось, что ты не идешь на договорные бои. Или еще кто из крестных отцов и джаопоров, чью контрабанду ты перехватил.

– До такого никто из них бы не докатился. Это точно Торговля. Был там…

– Хватит! – Прача изо всех сил ударяет ладонью по столу. – Любой бы с удовольствием докатился! Ты очень быстро нажил себе кучу врагов. Ко мне из-за тебя даже из дворца приходил один чаопрайя. Поэтому похитить мог кто угодно.

– Думаешь, я сам виноват?

– Сейчас уже нет смысла кого-то виноватить, – вздыхает генерал. – Ты зарабатывал врагов, а я тебе не мешал. – Он берет Джайди за руки. – Надо, чтобы ты публично извинился – пусть будут довольны.

– Ни за что.

– Ни за что? – Прача грустно усмехается. – Спрячь-ка эту свою дурацкую гордость. – Потом показывает на фотографию Чайи и говорит презрительно: – Что, по-твоему, они сделают дальше? Мы с такими хийя не сталкивались с самой Экспансии. Для них главное – деньги, богатство. Сейчас ее можно спасти. А вот если ты не угомонишься – точно убьют. Это звери. Итак, ты публично попросишь прощения за якорные площадки, потом тебя разжалуют и переведут – скорее всего, на юг, будешь работать в лагерях желтобилетников. – Он снова вздыхает и, глядя на фотографию, прибавляет: – И если действовать очень-очень тонко и если нам невероятно повезет – есть шанс, что вернем ее. Не надо на меня так смотреть. Будь это поединок на ринге – поставил бы на тебя все свои деньги. Но в этом бою другие правила. – Прача почти умоляет: – Пожалуйста, сделай, как я сказал. Прогнись под этим ветром.

12

Откуда Хок Сену было знать, что эти, тамади, якорные площадки закроют? Что Бангкокский тигр пустит по ветру все его взятки?

Старик вздрагивает, вспоминая разговор с мистером Лэйком: как пришлось пресмыкаться перед бледнотелым монстром, словно перед божеством каким, раболепствовать, пока тот гневался и кричал, швыряя ему в лицо газеты с портретами Джайди Роджанасукчаи, этого человека-проклятия, этого тайского демона.

– Кун… – хотел возразить Хок Сен, но мистер Лэйк и слушать не стал.

– Ты говорил, что все устроено! Скажи-ка, почему бы мне тебя не уволить?

Старик вжал голову в плечи, уговаривая себя не устраивать спор и объяснить все спокойно.

– Кун, не только вы потеряли груз. Это из-за «Карлайла и сыновей». Господин Карлайл слишком близок к министру торговли Аккарату и постоянно дразнит белых кителей, оскорбляет их…

– Не уходи от вопроса! Водорослевые ванны должны были пройти таможню еще на той неделе. Сам сказал мне, что раздал взятки. А теперь оказывается, что деньги-то придержал. Не Карлайл тут виноват, а ты. Ты!

– Кун, это все Бангкокский тигр. Он – настоящее бедствие, землетрясение, цунами. Откуда я мог знать…

– До чего мне надоело твое вранье! Думаешь, раз я фаранг, то тупой? Думаешь, не вижу, как ты колдуешь над бухгалтерскими книгами? Как хитришь,

1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 240
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?