Хотя Медоу не так холодна к Кейтлин, как Ной, она не испытывает к ней настоящего сочувствия и по большей части не обращает внимания на ее страдания. Она пытается уколоть своего отца, называя его «Мистер Понимание, у которого нет собственных проблем»; причем делает это сразу после рассказа о том, какие неудобства доставляет ей тяжелое душевное состояние Кейтлин. Медоу держится от Кейтлин подальше по той же самой причине, что и Ной, который устанавливает «границы», и ее отец, отталкивающий Трейси: как только ты начинаешь смотреть на надоедливого или трудного человека как на человеческое существо, которое не такое сильное или уравновешенное, как ты сам, ты начинаешь ощущать вину за то, что не любишь его.

«Выбрось это из головы, Кейтлин», — говорит ей Медоу, повторяя фразу, которую Тони использует всякий раз, когда кто-то плачет в его присутствии.

В серии «Университет» есть почти незаметные связи: камера движется от Ральфи, который входит в Трейси, пока она делает минет полицейскому, до появляющейся в кадре Кейтлин, которая встает с колен и шепчет: «О, Боже. Это было так ужасно». Невозможно придумать более точного и простого определения того, что мы видим.

Кейтлин в некоторых отношениях двойник Трейси. Однако и Медоу тоже ее двойник — особенно в сценах женщин с их бойфрендами. Отношение Ноя и к Кейтлин, и к Медоу (обе угроза его высокому среднему баллу) во многом напоминает отношение Ральфи к Трейси: он использует ее для секса, когда ему нужно (в частности это видно в сцене первого раза Медоу; Ной не собирается надевать презерватив, пока девушка не начинает настаивать на этом), и тут же спокойно бросает ее, как только она начинает мешать ему. Ральфи хочет войти в семью Априла посредством женитьбы; он продолжает опекать Джеки Младшего как начинающего гангстера и как приемного сына и пытается вернуть уважение, которое, по его мнению, он потерял, когда Тони обошел его с продвижением. Как только Трейси встает у него на пути, он тут же кончает с ней. И Ральфи, и Ной дурачат своих девушек, делая вид, что заботятся о них, но в конечном итоге Ной посылает Медоу, как Ральфи посылает свою шлюху, так же прерывая отношения, как Ральфи разрывает с Трейси — одним ударом просто выбрасывая ее из свой жизни.

Почти все мужчины в этом эпизоде (если не во всем сериале вообще) смотрят на женщин (если это не их матери, жены и дочери) лишь с точки зрения собственной выгоды. Когда Кейтлин объявляет, что таблетки помогают ей, если принимать их с водкой, Ной запирается в комнате (он хочет хорошо выспаться ночью), вместо того чтобы остаться и помочь. Тони относится к Трейси, по его же собственным словам, как к «работнику». Но, благодаря тонкой игре Джеймса Гандольфини, у нас возникает ощущение, что Тони, имея дело с Трейси, постоянно подавляет свои добрые импульсы. Позже (возможно, растревоженный ее признанием, что она обругала своего сына и ее саму обругали, и думая об отношениях с собственным ребенком и своем страхе передать ему гены Сопрано) он предупреждает ее: «Еще один ребенок тебе нужен так же, как гребаная дырка в башке».

И в результате она эту дырку и получает. Видя труп Трейси у ограждения, только Тони реагирует более-менее по-человечески.

— Двадцать лет, — произносит Тони, — девчонка.

— Ну да, — добавляет Поли.

Но всего несколькими мгновениями ранее Тони бил Ральфи и кричал, что тот позорит клуб, но при этом ни слова — об убийстве человека. Когда позже Мелфи на совместном с Кармелой сеансе терапии спрашивает у него, почему он так молчалив, он отвечает, что у него «работник» погиб «из-за несчастного случая на работе».

Песня группы «Кинкс» под названием «Жизнь на тонкой линии» (Living on a Thin Line) проходит красной нитью через всю серию, выполняя функции хора в греческом театре. Стихи об упадке империи воскрешают в памяти не только конкретно Англию, но и Рим (благодаря сосредоточенности Ральфи на «Гладиаторе»). Это и о них, о мафии, которая переживает некоторый упадок из-за закона РИКО; и о Соединенных Штатах — о стране, чье происхождение порочно, так она создавалась на кладбище жертв геноцида — коренных жителей Америки, на что намекает шутка Ральфи о последних словах Кастера. Песня также говорит о древней циклической природе всех видов жестокости, которые мы видим, а также о равнодушии — как личном, так и общественном. Этот эпизод заканчивается там же, где начался — на сцене. Сирены с силиконовой грудью едва двигаются, корчась перед мужчинами. Другие танцовщицы, другие стихи, но та же песня.

Сценарист: Лоуренс Коннер

Режиссер: Тим Ван Паттен

Кровавые деньги

«Одно вы никогда не сможете сказать: что вам об этом не говорили». — доктор Краковер

«Второе мнение» — это середина третьего сезона; нечто вроде замкового камня арки. Он начинает триптих серий настолько тяжелых, что некоторые зрители чувствуют себя оскорбленными, однако упор на беседы смягчает ситуацию и ориентирует на размышления — возможность посмотреть на положение Кармелы (моральное и духовное) в данный момент, на то, как она жила в прошлом и на то, что мы видели на экране два с половиной сезона назад. Это шанс и для Кармелы, и для зрителя собраться с мыслями и решить — продолжать или прекратить все.

Это центр диалога Кармелы и психотерапевта доктора Краковера[190] (Салли Бойар[191]), который вклинивается в попытки Кармелы оправдать себя. Кармелу вынуждают признать свою роль «деблокиратора» в браке с Тони, так как она живет на его «кровавые деньги» и старается не вникать в детали того, как он их зарабатывает. Не удивительно, что именно в этом эпизоде Тони и Кармела общаются с Энджи — вдовой убитого информатора Пусси, которая хочет получить деньги по тайному соглашению с Тони; как раз эти деньги Кармела могла бы использовать для пожертвования в Колумбийский университет, дабы гарантировать там особое внимание к Медоу. Кармела сталкивается с Энджи в супермаркете и приглашает ее на ужин — пассивно-агрессивное отрицание реальности; обе это сознают, каждая на своем уровне. Кармела выслушивает Энджи, описывающую свою финансовую ситуацию, и рассказывает об этом Тони, возможно, ощущая свою вину за то, что никогда не интересовалась судьбой Пусси. Однако Тони врывается в дом Энджи, бьет по ее кадиллаку бейсбольной битой[192] и предупреждает женщину, чтобы та больше никогда не просила денег у Кармелы. Взвешивая этот и другие известные ей факты, включая и измены, которые Тони не отрицает, Кармела говорит доктору Краковеру, что она хочет помочь мужу, потому что «он хороший человек, хороший отец». И Краковер обезоруживает ее. «Вы говорите мне, что он преступник в состоянии депрессии, склонный к гневу, постоянно изменяющий вам, — замечает он. — И это, по-вашему, хороший человек?» Он утверждает, что суть проблемы Кармелы в том, что она вышла замуж за бандита, и у нее никогда не будет шанса «успокоить [свое чувство] вины и стыда» и стать по-настоящему счастливой, до тех пор пока она не уедет из дома, не заберет детей («которые пока еще живут с ними») и не подаст на развод. Его реакция на ее заявление доходит почти до презрения, особенно когда Кармела говорит, что священник убеждает ее остаться с Тони и попытаться сделать его лучше. Краковер в ответ на это спрашивает: «Как именно?» Когда Краковер говорит, что он не возьмет за свои услуги деньги, Кармела идет прямо в расставленную ловушку, рассуждая о новых финансовых договоренностях, которые ей следует обсудить с Тони, прежде чем он перекроет источник ее доходов. Тогда доктор обрывает ее: «Вы не слушаете. Я не беру с вас плату, потому что не могу брать кровавые деньги. И вы тоже не можете».