Дальнейшую его судьбу я уже не видел, только слышал страшный грохот в конце комнаты. Бандиты и Артур оказались в шоке от такого поворота. Темнота и замешательство стали нашими союзниками. София подсекла ноги одного из бандитов приемом из карате и рванула из комнаты, увлекая меня за собой. Денисов сориентировался вовремя — сиганул в окно и полетел вниз вместе с перезвоном осколков.

Слетели по лестнице на первый этаж, выскочили на улицу. У воротам стояли люди Артура.

— Э, а ну стоять! — рявкнул один из них.

Вернулись в дом. Остановились в прихожей.

— Рассредоточиваемся по дому, валим братков по одному, все понял? — выпалила София, я даже не успел ничего понять, как она рванула в темноту.

Я остался на месте. По лестнице загрохотали ботинками спускающиеся противники. Я сорвался с места в какую-то темную комнату, через нее, наощупь, пробрался в другую. Прислонился спиной к стене, прислушался. Тишина. Осмотрелся. Из окна на кровать падал лунный свет. Комната имела еще один выход, и через него я попал в коридор. В самом конце, — окно. Тихо прошелся до его конца, здесь был спуск вниз и дверь в хозяйственное помещение. Прятаться в хозяйственное помещение — плохая идея: это тупик без окон и с одним выходом. В коридоре послышались шаги, и это ускорило меня принять решение спускаться в подвал. Нужна передышка, чтобы обдумать план действий.

Спускался на ощупь, стараясь не пропустить ступень и не повалиться кубарем вниз. Мне становилось все хуже и хуже. Если бы я грохнулся, шум стоял бы такой, что бандиты стянулись бы в подвал за пару минут. Да и сам наверняка бы что-нибудь себе вывихнул или сломал. Но я не оступился и достиг подвального помещения.

Тут мне стало хуже: голова раскалывалась с новой силой, слабость навалилась, будто на спине большой мешок с песком. К этому добавилось сильное чувство голода. Холодный и липкий пот выступил на спине.

Темно. Прямо передо мной в стене ровной линией светятся мелкие диоды: один красный и несколько зеленых. Электросчетчик? Точно, он. Подошел. Слабый свет диодов освещал его. Я начал щелкать тумблерами, стараясь отключить все. Кажется, получилось. Все диоды загорелись красным светом, подтверждая, что особняк обесточен. Темнота — наш союзник.

Нащупал стеллажи, коробку и спустил на пол. Пустая. Поступил так же с другой. Роясь в ней, рука наткнулась на пассатижи, молоток, отвертку. Отвертка — это хорошо, тоже оружие. Взял ее с собой. Фонарик бы сейчас пригодился, но искать его в кромешной тьме — гиблое дело. Обойдусь пока без него.

Спрятался под лестницей. Почему мне так хреново? С моей дилетантской точки зрения, причина крылась в применении телекинеза. Получалось, что он как-то воздействовал на мой организм. Почему так происходило, я не знал. Ответ мог бы дать специалист, например, профессор Писарский. Но одно я понял точно: использую телекинез — мое самочувствие ухудшается. Назову это откатом. Как-то не совсем все радужно получается. Зачем мне такая способность, если потом я превращаюсь едва ли не в овощ?

На лестнице послышались осторожные шаги, луч фонаря скользнул по перилам. Я осторожно опустился на корточки и прижался спиной к стене.

Бандит был один. Спустившись в подвал, он остановился и осветил фонарем пространство перед собой. Я осмотрел силуэт противника. Оказался он просто огромным стероидным монстром! Громила подошел к электросчетчику.

Я распрямился и тихо подкрадывался, держа перед собой отвертку. Шаг. Еще один, еще… Противник поднял крышку счетчика, и пока соображал, что к чему, я был все ближе. Замахнулся и со всей силы ударил острием отвертки в шею. Чавкнуло. Но бандит не отключился. Этого я не ожидал. Он взревел, выронил телефон на пол, одним движением вытащил отвертку и повернулся ко мне, рука с пистолетом начала подниматься. Я влетел в противника, как товарный состав, и сбил с ног. Мы рухнули на пол. Я упал неудачно: впечатался в прислоненный к стене велосипед, больно ударился головой, велосипед обрушился на меня сверху. В голове звенело. Открыв глаза, я увидел, как луч фонаря телефона бьет с пола в потолок. В освещенном пространстве парили частицы пыли. Перед глазами все плыло и двоилось. Где-то рядом в темноте бандит прошипел:

— Ах ты ж сука… Я тебя щас на лоскуты порву!

Огромная тень подскочила ко мне. Велосипед в ту же секунду полетел в стену, крепкие руки сомкнулись на моей шее, и меня подняли над полом. Все, что я мог, — это лишь трепыхать ногами. Горло сдавило, как тисками, невозможно было вздохнуть, и казалось, что голова вот-вот лопнет от переизбытка давления.

— Я тебя голыми руками придушу! — прорычал бандит. — Хотя нет. Я раздавлю твой череп как арбуз!

Он опустил меня на пол, схватил своими ручищами мою голову и начал давить на нее с двух сторон. Голову прострелило болью.

— Рррр! — зарычал громила. — Твои мозги брызнут, как мякоть спелого арбуза!

Недобрый треск раздался где-то в затылке. Моей черепной коробке приходилось ой как не сладко. Словно грузовик наехал мне на голову. Видимо, это был конец. Как-то не так я представлял себе свою смерть…

Вцепившись в его руки, я выдавил из себя:

— Катись к чертям собачьим!

Раздалось знакомое и приятное мне «бум», и телекинез с яростью швырнул противника в темноту. В ту же секунду я рухнул на колени, схватившись за голову, и застонал. Весь череп разрывался от боли, словно он был колокол, по которому ударили огромным молотом. Несколько секунд я оставался в этой позе, прежде чем ощутил заметное облегчение. Наконец, кое-как поднялся на ноги, поднял с пора телефон и, освещая себе путь, пошел проверить, что стало с бандитом.

Он лежал у стены в неестественной позе: все тело было скручено, как штопор, голова провернута на сто восемьдесят градусов, глаза открыты, смотрели в темноту. Зрелище было еще то, и меня охватила тошнота. Я задержал свет фонаря на спине бандита — из-за пояса торчал пистолет. Взяв его себе, я отвел свет фонарика в сторону и оставил труп в темноте.

Накатил новый откат. Самочувствие стало совсем скверным, и голод только усугублял ситуацию. Уши заложило, словно ватой, я услышал, как в них часто стучал пульс. Надо завязывать с телекинезом, а то и ласты склеить можно.

Пистолет я сунул за спину, сейчас он мне был ни к чему. Поднявшись, пошатываясь, в коридор, я прислушался. В соседней комнате что-то с грохотом упало, потом послышался звон разбивающегося стекла, затем топот, выстрел, и завязалась борьба. Выключив фонарик, я спрятал мобильник в карман и подкрался