Нельзя сказать, чтобы смерть Георгия-Леонида тронула меня очень уж сильно. Все-таки и «братец» Георгий, и «иновремянин» Леонид были люди малознакомые. Я больше жалел о потере Хабалова да своих атаманцев и стрелков. Эти ребята со мной почти три года прожили – я всех по именам знал! Но все произошедшие в Японии события наглядно показали, что ребятишки из будущего окончательно перестали стесняться в выборе средств. Стало окончательно, до донышка ясно, что, покинь я сейчас тело цесаревича, – ему все равно не жить, а заодно «зачистят» и всех к нему приближенных и отдаленных.

Вот это прибило мой мозг до состояния анабиоза – осознание факта неминуемой скорой смерти и разрушение всего дела, над которым я столько работал. Остро захотелось спрятаться куда-нибудь в глухой медвежий угол и чтобы все про меня забыли. Но потом, взглянув на спокойные, открытые лица Егора и Фили, полные самого святого доверия ко мне, доверия, сравнимого разве что с доверием Господу Богу, я понял – нет, не могу я их оставить! Они простят мне все, что угодно, – кроме трусости! Ну а раз так – вперед! Что бы я ни делал в дальнейшем, самолюбие утешала одна догадка – раз уж на меня бросили такой десант – значит, я уже сделал что-то такое, в корне поменявшее «естественный ход истории»!

Последствия покушения были весьма интересными и удивительными.

Во-первых – мой «батюшка», император Александр, всегда был решительным мужиком, а уж с тех пор как пить завязал… в общем, он объявил мобилизацию первой очереди резервистов и отдал приказ Балтийскому флоту о подготовке к переходу на Дальневосточный ТВД. Хорошо еще, что до прямого объявления войны пока не дошло.

Во-вторых – мировая общественность однозначно была на нашей стороне и через свои средства массовой информации настойчиво требовала покарать зарвавшихся косоглазых обезьян. Однако уклон был скорее в межрасовые отношения – мы были «белыми прогрессорами», а японцы – «желтыми дикарями».

В-третьих – японский император, жутко напуганный как покушением, так и фактом нашего быстрого «бегства» из пределов страны Ямато, видимо, вообразил, что с такой скоростью мы бросились за подмогой и вот-вот на рейде Токийского залива появятся корабли Балтфлота. В связи с этим простыми извинениями дело не ограничилось – среди администрации Иокогамы была проведена своеобразная децимация – все городское руководство и высшие полицейские чины в спешном порядке сделали сеппуку. Не пережив позора, за ними последовал чудом уцелевший во время покушения министр двора (министр иностранных дел во время покушения погиб). Дурной пример заразителен – по всей Стране восходящего солнца прокатилась волна ритуальных самоубийств.

Я с минуты на минуту ожидал, что меня нагонит в пути наследник хризантемового трона Хирохито, несущий на плечах мешок с отрубленными головами. Но до таких ужасов, к счастью, не дошло…

Пока мировое сообщество издавало воинственный клекот, Россия демонстративно готовилась к войне, а Япония изнуряла себя кровавой епитимьей, дипломаты торопливо обменивались нотами и коммюнике, пытаясь хоть как-то урегулировать конфликт, не доводя вопрос до горячей стадии.

Дорога по бескрайним просторам Российской империи из Владика в европейскую часть страны заняла более трех месяцев. Был бы построен Транссиб – ушло бы недели две, а так…

По пути мы регулярно встречались с людьми, как с простым народом, так и с облеченными властью. Весть о гибели Георгия летела впереди нас. Народ жалел меня и возмущался поведением японцев. Со всех сторон я слышал: уж только позволь, батюшка, мы этих желтопузых макак голыми руками порвем. По мере движения на запад градус настроения все повышался и повышался. Встречи с большим скоплением людей теперь больше напоминали митинги.

Но в Красноярске я получил письмо от «папы», с наказом прекратить муссирование темы ответного удара. Оказывается, дипломаты все-таки сумели договориться. И размеры компенсации физического и морального ущерба были потрясающими – японцы передавали нам Окинаву, которую сами хапнули всего лет пятнадцать назад. А еще нашей торговле предоставлялись существенные преференции. Ну и что-то еще по мелочи. На мое ответное возмущенное письмо, мол, как же так – разменяли жизнь сына на какой-то островок, «папа» в резкой и категоричной форме высказался в том смысле, что лично он ничего забывать и прощать не собирается. А просто не время сейчас – вот соберем силы, и тогда… Да, я все больше убеждаюсь, что трезвый Александр мне нравится больше!

Поэтому дальнейшая поездка по стране уже не носила характера агитационно-пропагандистской. Тело Георгия, с небольшим сопровождением, отправилось в Петербург ускоренным маршем, а я с соратниками продолжил неспешный вояж по регионам. Так мы доехали до Волги в канун Рождества, отпраздновав Новый, 1888 год в пути.

Так. Что у нас там дальше по программе? Ага, Нижний Новгород. Экономический центр России. Жаль, что в это посещение не увижу знаменитую ярмарку – она проходит осенью, ну да ничего! Здесь и без ярмарки хватает достопримечательностей и интересных людей. Кстати, об интересных людях… У Васильчикова должны быть записаны самые крупные воротилы города, с которыми стоит наладить контакт.

– Сергей Илларионович! – негромко окликаю я.

– Слушаю, государь! – Васильчиков приподнимает голову от каких-то документов, которые он увлеченно изучает вот уже второй час.

– Кто у нас в Нижнем на повестке дня? Из крупных промышленников?

Князь несколько секунд смотрит на меня, потом неожиданно хмыкает:

– Вы, государь, словно мысли читать умеете! – На обращения моей свиты ко мне императорским титулом я уже давно махнул рукой, но сейчас слово «государь» прозвучало из уст Сергея Илларионовича как-то по-особенному. А князюшка, переложив несколько бумажек, продолжает: – Вот как раз сейчас я в последний раз сверял данные, полученные из разных источников, и уже хотел доложить, а вы…

Я улыбаюсь и киваю Васильчикову, мол, говори дальше. И князь начинает докладывать:

– Первой и самой главной промышленно-финансовой компанией Нижнего Новгорода на сегодняшний момент является «Торговый дом братьев Рукавишниковых».

– Тех самых, что…

– Да, тех самых, чьи винтовки мы купили в Сан-Франциско. Семейное дело принадлежит четырем братьям, но наиболее интересным представляется самый младший – Александр. Характерная деталь – три года назад этот молодой человек, а от роду ему тогда было 25 лет, забирает свою долю из компании «Рукавишников и сыновья», где в то время заправлял старший брат – Иван. Действие это сопровождалось скандалом, связанным с попыткой старших братьев лишить Александра его доли, мотивируя свой отказ молодостью и умственной неполноценностью младшенького. Однако Александр сумел преодолеть все препоны. Позднее к нему присоединился средний брат, с которым Александр и организовал новый торговый дом, названный «Братья Рукавишниковы». Доставшийся им при разделе старый железоплавильный заводик был полностью перестроен и оснащен новым оборудованием. Именно на нем сейчас производятся так заинтересовавшие вас, государь, винтовки. По отдельным слухам, их изобретателем был именно Александр…