из пасти, навевали весьма неприятные мысли. Даже пробовать на себе их не хочу. И вот арматурина продолжила собирать свою жатву без отдыха. Не особо умелые и четкие удары мучали живность. Тут я ничего поделать не могу, орудовать дробящим оружием меня не учили. Так что, бьем просто до исчезновения признаков жизни как таковых. Ну или пока башка полностью не станет неопознаваемым месивом из крови, мяса, мозгов и костей. Кожа не в счет, она почти отсутствует на их головах, а та, что есть после первых же ударов прекратила свое существование.

Три удирающих кота были успокоены новым средством в медицине. Арматурой по голове — избавит от дурных мыслей и тревог. Вообще от всего избавит. Следующие на очереди — двойка пока подающих признаки сознания. С ними я поступил милосерднее. Не оттого, что мне стало их жаль. Нет. Или я, или они. Просто мои руки остались почти без кожи и части мяса. И дальше махать своим оружием я просто не смогу. Поэтому подкравшись со спины, я вонзал нож им в шею и отскакивал, наблюдая за агонией. Бились они недолго, минуты три-четыре. Те, кто потерял сознание от кровопотери и боли, ушли еще быстрее. А теперь одно из самых тяжелых. Перетащить добычу в логово и передохнуть, предварительно запершись изнутри. Такую кровавую бойню не заметить сложно, и я очень сомневаюсь, что псы откажутся от расследования и слизывания разнообразных ошметков с кирпичей и бетонных блоков на этой площадке.

Туши этих тварей были не особо тяжелы, кило по двадцать одна. По примерным прикидкам. Но перетаскивать их по одному с поврежденными ладонями, онемевшими от перенагрузки мышцами и общей усталости, было очень сложно. Но я справился. Даже осталось время посидеть в тишине и отдохнуть до прихода второго раунда моей охоты. После надо будет найти способ за раз переносить побольше добычи в ангар к Ветору и Крайгу.

А пока отдыхать. Кровь залила практически весь пол подвала. Для своего перекура я выбрал относительно чистый участок и сел там, тупо уставившись в решетку двери и ожидая. Мышцы, отходя, одаривали нерадивого хозяина волнами боли, ладони также постепенно зарастали. Очень медленно. Значит наниты стараются. Это радует. Сколько еще времени тишины мне осталось? Пять минут? Десять?

Не важно. Главное отдохнуть. Глаза слипаются. Времени после погружения прошло всего девять часов игрового времени. А по ощущениям, минуло как минимум суток-двое. Глаза слипались. И не заметив, я погрузился в дрему.

Не знаю сколько я провел времени в таком состоянии, но подняло меня на ноги близкое завывание псов.

Глава 13

И снова началось. Эти твари несмотря на не особо гибкие передние конечности, попытались ими вытащить меня из укрытия. Но это у них получалось не особо. И вот какой-то пес просунул между прутьями свою раззявленную в оскале пасть. Вот это подарок! Хлобысь и скулеж усилился, а пасть скрылась из виду. С псами справится будет сложнее. Их лапы не так далеко пролазят, да и оберегают они их сильнее. Но от нетерпения, они порой просовывают ко мне пасть, скалясь и рыча в бессилии. Я стараюсь не пропускать такие моменты и знатно огревать их по зубам.

Удар. Треск. Взвизг. Скулеж. Рык. Лай. Боль в отбитых руках. Других звуков и чувств не слышно. От однообразия действий я будто вошел в своеобразный транс. Даже боль в ободранных руках притупилась и не напоминала о себе. Какофония звуков смешалась в единый гул, и чтобы вычленить из него что-то осмысленное, требовалось напрягаться. Все перед глазами подернулось туманной дымкой и различать отдельные конечности стало трудно.

Я продолжил махать арматурой, даже после того, как последняя из просунутых пастей осталась висеть внизу решетки. Лап не было видно и подавно. Закостеневшие на орудие пальцы не желали разжиматься. Они будто не верили, что все окончено. Конечно, это еще не конец представления. Но надо выйти наружу, чтобы продолжить этот аттракцион. Безумие. Это просто безумие. Дайте мне в распоряжение ядерную бомбу! Я не хочу больше махать этой арматурой. Не хочу!

Минута слабости прошла. Я очутился на полу рядом с лужицей крови, натекшей с моих ободранных ладоней. Пора вставать и идти добивать раненную добычу. Упускать и единый сур после такой тяжелой работы мне никак не хотелось.

Открыть дверь вышло не с первого раза. Пальцы не хотели слушаться и отодвигать задвижку в сторону. И только она приоткрылась, как я почуял неладное и быстрым движением выхватил нож, выставив его перед собой. Толчок, тяжелая туша относительно целого пса приземляется на меня, разрывая когтями мое плечо, при этом клацая зубами перед моим лицом. Я даже забыл, что нужно дышать и попрощался с жизнью. Но повезло, мой нож, не задев кость прорубился в его плоть и достал до какого-то органа тем самым прерывая трепыхание. Но подержать тушу на клинке еще некоторое время пришлось. Плечо болело адски. Любое движение тела отдавало в нем болью. Сбросив тушу, я не поверил своим глазам. Эти шавки, с трудом перебирая конечностями отползли уже на порядочное расстояние. А этот как самый уцелевший остался прикрывать отход стаи. Чем-то мне кажется это знакомым. Но какого лешего? Вы моя добыча и так просто уйти я вам не дам!

Подхватив опостылевшую арматуру, я со всех ног кинулся к самому дальнему псу. Врешь, не уйдешь! Мне каждый нерд сейчас важен! Если понадобится я всех вас тут истреблю. Никого не оставлю. Раненное плечо отдавало резкой болью при каждом движении. Но я просто старался не обращать на это внимание. Опыт тем более в этом был. Удар за ударом обрушивал я на визжащую тварь. Сдохни! Сдохни! Сдохни!!

Очнулся я от странного состояния лишь стоя у последнего живого пса. Остальных я просто размозжил, не оставив и шанса никому на выживание. Боль притупилась, руки почти не двигались. Кровь перестала хлестать из разодранного плеча. Наниты уже принялись за работу. Это радует. Последний противник не сопротивлялся, это был один из тех, кому я разодрал пасть. Он просто смотрел на меня и не предпринимал никаких попыток к нападению. Что ж. Достав нож, нагнулся к нему, опасаясь того, что он сейчас бросится на меня. Просто и дальше размахивать нелегкой арматурой сил уже не было. Пес лежал смирно, и я с размаху вонзил нож ему в глотку. Через некоторое время сипение прекратилось, и он полностью издох. Я выдохнул. Всего две стаи. А я измотан как после многодневного тяжелого труда.