— Слышал, жених? Мы тут остаемся, а ты собирай вещи.

— И брысь отсюда!

— А если наш папа и дядя Вайсуэл начнут шуметь — вали все на нас.

— Мы справимся.

— Катись!

Счастливый жених смахнул с побитой физиономии вино и пообещал, что покатится прямо сейчас.

* * *

Вскоре Намиэл ехал в своем маленьком возке по лесной дороге на север, глядел мимо спины сидевшего на козлах раба-наррабанца на бегущие мимо стволы сосен и радостно думал: «Повезло! Хвала Безликим, как же мне повезло!»

* * *

А Челивис и Литисай, проводив приятеля, вернулись в дом и, не сговариваясь, направились в его опустевшую комнату. Оба вспомнили о серебряной монете, что осталась под столом, и им захотелось узнать, что выпало: герб или персона?

Оба заглянули под стол — и, не разгибаясь, расхохотались.

Монета закатилась в щель и встала там на ребро.

— Пока тут прохлаждаемся, — рявкнул Дабунш на Челивиса, — другие клад сыщут!

— Шумишь так, словно что-то узнал, — усмехнулся игрок.

— Да уж, кое-что узнал, — гордо напыжился Дабунш.

Челивис изумленно глянул снизу вверх на своего охранника.

— Под окном подслушал, — объяснил тот. — Королевский вояка с барышнями бренчал.

И солидно замолк.

Тут Челивис насторожился. Он насел на медлительного Дабунша, как охотничья собака наседает на медведя. И слово за словом вытащил из него возмутительные сведения.

Оказывается, Литисай видел, как несостоявшийся жених перед отъездом отдал бывшим невестам пергамент с картой. Точнее, они его отобрали, заявив, что Намиэлу в городе карта ни к чему, а они здесь неплохо развлекутся.

Об этом сотник и напомнил девушкам — и добавил, что у него есть такая же карта. Друг подарил, десятник городской стражи. Отобрал у какого-то грабителя и подарил. Сам Литисай в карту не то чтобы верит, но ему любопытно. И он предлагает обеим барышням совместные поиски. Обещает защиту и охрану. Ему, мол, невыносима мысль, что две очаровательные девушки так рискуют.

Одна из девиц ответила, что никто им с сестрой не нужен, они и сами клад сыщут, а для охраны — вон, боцман-кучер имеется. А ее сестрица говорит: мол, хорошо господин придумал, спасибо ему за помощь, вместе и впрямь искать сподручнее, а если сокровище такое мелкое, что нельзя поделить еще на одного человека, то зачем его искать?..

На этом месте Челивис перебил рассказчика и потребовал, чтобы ему немедленно сказали: какая из сестер отказалась от помощи Литисая, а какая — захотела ее принять? Дабунш выпучил глаза: ему-то откуда знать? Он барышень и в глаза-то не различает, а уж по голосу… Челивис досадливо махнул рукой: мол, продолжай…

Дальше рассказ принял еще более интересный оборот. Сотник, мол, заявил девушкам, что не просто так набивается к ним в партнеры. Он готов им рассказать то, чего они не знают. Он, дескать, полдня пробыл в деревне, говорил с крестьянами — и для него больше не тайна одно из нелепых указаний карты.

Тут барышни дружно согласились принять сотника в свою компанию.

И Литисай рассказал, что в Тагизарну впадают две лесные речушки: Безымянка и Барсучья. Так есть, оказывается, место, где Барсучья речка, огибая скалы, делает почти круг. Ну без малого в кольцо свивается! Так не это ли загадочный Барсучий Хоровод? А если Зубы Реки — это Пенные Клыки, то Улыбку Рыси надо искать где-то между порогами Тагизарны и крутой излучиной Барсучьей речки.

Девушки пришли в восторг и собираются, пообедав, отправиться вместе с сотником на Барсучью речку…

Челивис в гневе хватил кулаком по столу.

Это была его идея! Его! Это он хотел предложить барышням партнерство! Дабуншу он собирался объяснить, что соперниц-кладоискательниц лучше держать на глазах, присматривать за ними…

— Мы тоже идем в лес! — грозно прищурился игрок. — Мы им этот Барсучий Хоровод живо расхороводим!

* * *

Рука еще побаливала. Но все было бы куда хуже, если бы проклятый Подранок вчера ее действительно сломал. К счастью, рука была просто вывихнута в кисти, и Хмурый вправил ее, шипя от боли и злости.

Ночь он провел в какой-то расселине, забился в нее, как крыса в нору, а для защиты от ночных зверюг развел костерок. Но никто не попытался сожрать разбойника, изгнанного из шайки, и к утру Хмурый воспрянул духом.

Конечно, теперь ему лучше не попадаться своим бывшим дружкам, чтоб им всем передохнуть… Никто не простит ему удара в спину товарищу по ватаге. И плевать им, сволочам, что Хмурый с ними больше года, а Подранка недавно демоны принесли.

Ну и в болото, в тину такую ватагу! Вместе с бледной поганью, что у них верховодит! Надо скорее раздобыть лошадь и убраться из этих мест.

Остановить первого встречного путника? Ха! В этих краях путники и летом в одиночку не ходят. А уж зимой сбиваются в длинные обозы, ощетиниваются мечами наемников-охранников, держат наготове арбалеты…

Поэтому двое верховых, издали увиденные Хмурым с высокой сосны, были настоящим подарком судьбы. За что разбойник и возблагодарил Безликих.

Да, оба выглядят крепкими ребятами. Да, оба при оружии. Ну и что? Без меча в здешние края и дракон бы не сунулся. Но если убедить этих парней, что в кустах засела шайка с луками…

Хмурый растянулся на толстом суку, оценивая взглядом приближающуюся добычу.

Один — смуглый, горбоносый, с черными волосами из-под шапки. Наррабанец, это ясно. Молодой. Куртка меховая, теплые перчатки… Куртка Хмурому особенно понравилась, должна была прийтись впору.

Второй — крупный, плечистый, наверняка сильный, как лось. Куртка нараспашку, грудь в серой рубахе подставлена под лучи солнышка, и впрямь сегодня не по-зимнему доброго.

Разбойник услышал обрывок разговора:

— Как ты так можешь, хозяин? Нараспашку… Холодно ведь!

— Эх вы, южные неженки! Да у нас в Силуране мужики после бани в сугробах купаются!

— В сугробах? Это как?

Но молодому чужеземцу не суждено было узнать, как развлекаются известные своей выносливостью силуранцы.

Хмурый спрыгнул на дорогу перед путниками.

— А ну, добрые люди, придержите коней. Да за оружие не хватайтесь, не то мои дружки, что в кустах сидят, из вас ежиков сделают.

Путники попались сметливые, коней остановили с первых слов, к мечам не потянулись. Только переглянулись. А потом светловолосый, которого спутник называл «хозяином», спокойно ответил:

— Стоим, не дергаемся, с луками не спорим.

И улыбнулся. От этой улыбки сломался, искривился глубокий шрам, бегущий через левую щеку, губу и подбородок.