Флинн взглянула на собственный у себя на запястье. Теперь там стояло: «вы пробежали 2917 шагов». И дальше: «это соответствует дистанции от Хоэнвульша до Аренсберга».

– Понятия не имею, кто или что такое Хоэнвульш, – пробормотала Флинн. Но рядом с надписью мелкими цифрами показывалось время: 11:55. «Это соответствует значению «без пяти двенадцать».

– Бегом! – скомандовала Флинн. Они помчались к Всемирному экспрессу. Остальные павлины давно уже исчезли из поля зрения, и, хотя лес был по-осеннему светлым и золотым, а среди пиний и сосен чудесно пахло мхом и смолой, гулять Флинн больше не хотелось. Она не сомневалась, что и где-то в словенской глуши поезд тронется ровно в двенадцать.

– Так что там с шёпотом созвездий? – через несколько секунд, задыхаясь, спросила Флинн. – Рассказывали тебе родители об этом или нет?

– Напрямую нет, – прохрипела Пегс. Силы явно покинули её. – Но они рассказывали о Стефенсоне. – Она опять остановилась.

Касим покачал головой, бормоча:

– В общем, так: если Пегс ещё раз поправит свои заколки, я сожру все эти дурацкие штуковины. – Пегс смерила его злобным взглядом. – Чёрт меня дери, – прошептал Касим. – Девяносто девять и девять десятых метра, спорим? И мы опять друг друга понимаем.

Пегс оставила его слова без внимания:

– Родители рассказывали мне, что Стефенсон встроил во Всемирный экспресс всякие штуки. В помощь. – Она понизила голос, хотя вокруг слышался только шорох листвы, когда птицы прыгали по нижним веткам. За светлыми деревьями вспыхивал сине-зелёным цветом Всемирный экспресс, словно неправильно подобранные кусочки стекла в мозаике.

– В помощь? – удивилась Флинн. С чего бы Стефенсону ей помогать?

Пегс кивнула и, отдуваясь, оперлась руками о колени.

– В помощь – на случай, если поезду будет грозить опасность. Штуки, которые должны будут предупреждать павлинов. Но я всегда считала, что это только слухи.

– И что же это за штуки? – спросил Касим.

– Ну, – сказала Флинн, – шепчущие созвездия отлично для этого подходят.

Пегс задумчиво смотрела в землю:

– Уверена, в последние годы экспрессу ничего серьёзно не угрожало. Иначе мои родители знали бы о шепчущих звёздах. – Она поправила заколки. – Жду не дождусь, когда смогу написать им, что обнаружила кое-что, о чём они не имеют никакого представления. – Её красные глаза сверкали.

Флинн закатила глаза.

– Только вот что означает это «заперто за стеклом»? – спросила она. Может, это предупреждение имеет какое-то отношение к Йонте? Может, поэтому его услышала именно она?

– У меня есть одно предположение, – сказала Пегс, повернувшись к Флинн. – Но чтобы его проверить, тебе нужно добыть у Фёдора фонарик. Мой собственный месяц назад конфисковала мадам Флорет. Организуешь?

Флинн кивнула. Но она знала: до того как вечером навестить Фёдора, она должна провести положенное время за самостоятельными занятиями.

До Всемирного экспресса Флинн, Пегс и Касим добежали как раз вовремя. Услышав свисток паровоза, они спешно поднялись по ступенькам в последний спальный вагон. Поезд отправился дальше, Флинн быстро приняла душ, на обед они ели вареники с разной начинкой. Затем Флинн с Касимом два часа, сидя по соседству, шёпотом играли в нарды, в то время как за окнами светло-зелёными осенними волнами проплывали поля, а небо опять завесилось дождём и туманом.

Лишь однажды, когда мадам Флорет совершала обход вагонов для самостоятельных занятий, они повернулись к своим письменным столам. Флинн украдкой взглянула наверх на изображение Стефенсона.

– Я тебя не понимаю, – прошептала она, пока три белых зверя на картине бледнели до полного исчезновения. – Если ты такой гений, как рассказывает Пегс, как же ты мог допустить, что в твоём поезде бесследно исчез мальчик?!

Флинн провела в поезде уже шесть дней, и по какому бы пути, ведущему к Йонте, она ни шла, он заканчивался тупиком.

– Я действительно очень надеюсь, что вот это «заперто за стеклом» поможет мне продвинуться в поисках, – тихо сказала она, внимательно рассматривая Стефенсона. Старая роспись поблёкла, но взгляд его казался ясным и оживлённым.

– Хтигаль, что это вы делаете? – прогремел на всё помещение голос мадам Флорет. – Вы что, разговариваете с картиной на потолке? Джордж Стефенсон умер больше ста шестидесяти лет назад.

Флинн поспешно склонилась над лежащим на письменном столе блокнотом. Рядом ней хихикнул Касим. Флинн сердито фыркнула. В мыслях она была уже на несколько вагонов дальше, раздумывая, как заполучить фонарик. Ей было неловко брать его без ведома Фёдора. Но просить его она тоже не могла. Она понимала, что он будет ревновать, когда узнает, что она рассказала о шёпоте звёзд Пегс и Касиму.

В этот вечер после тренировки к дуэли Флинн отправилась к спальным вагонам за десять минут до гонга.

– Мне нужно ещё тут прибраться. Ты спешишь? – спросил Фёдор, когда она пожелала ему спокойной ночи. Глотнув воды, в которой был растворён шипучий порошок Рахенснафа, он протянул бутылку ей.

– Нет, – сказала Флинн, отпив глоток. В нос ей тут же ударила пена, и она отвернулась, закашлявшись.

Фёдор громко рассмеялся.

– Заткнись, – кислым тоном отрезала Флинн. Она быстро вытерла стекающие с носа капли. – Я ещё собиралась ненадолго заскочить к Пегс. Мы хотели сегодня ночью… поплести фенечки.

Что за брехня! Фенечки! Если уж так необходимо врать Фёдору, можно было придумать что-нибудь поумнее!

Фёдор взглянул на неё:

– Что-то на тебя не похоже.

– Похоже, и ещё как! – протянула Флинн. – Я же девчонка.

– Тебе вовсе нужно об этом напоминать, – Фёдор отвернулся. – Возьми хотя бы фонарик. Ночью в поезде с ним как-то безопаснее.

Флинн, закусив губу, неуверенно взяла протянутый Фёдором фонарик. Получилось ещё хуже, чем если бы она взяла его тайком!

– Безопаснее? Почему? – спросила она.

Фёдор смерил её долгим взглядом. При холодном грязно-зеленоватом ночном освещении вагон выглядел как прибывший прямиком с того света. На стенах поблёскивала копоть, словно их покрыли слюдяным сланцем, а белёсый дым за окнами отрезал вагон от внешнего мира.

– Твой брат пропал в этом поезде, – хрипло сказал Фёдор и посмотрел Флинн прямо в глаза. В его глазах отражался страх. – Флинн, кто сказал, что то же самое не случится и с нами?

У Флинн ком подступил к горлу. Ночью в тишине поезда таилось что-то, чего не ощущалось днём – словно с ночными огнями во Всемирном экспрессе пробуждалась к жизни какая-то тайна.

Когда Флинн с фонариком Фёдора вскоре после десяти появилась в купе у Пегс, Пегс и Касим коротали время за игрой на пари.

Дверь была приотворена, и в сумрачный коридор лились серебристые брызги звёздного проектора.