Какие же мысли навеяли размышления в период вынужденного ограничения профессиональной деятельности? Сначала, как мне кажется, была недооценка ситуации, в том числе и у меня. Казалось, зачем создавать столько шума по поводу одной из разновидностей насморка? Таких выступлений в интернете было достаточно. Я, однако, на эту тему не высказывался, понимая в глубине души, что жесткие ограничительные меры – самое действенное средство предотвратить распространение пандемии. Чаще всего распространению любой инфекции способствуют безответственность, наше человеческое раздолбайство и неведомо откуда берущаяся уверенность, что уж тебя-то это не коснется.

Можно до хрипоты спорить о демократических свободах и нарушениях прав человека. Я двумя руками за все свободы. Однако понимаю, что абсолютной свободы нет и не может быть в принципе. Часто требования несовместимы по своей сути. Кто-то хочет устраивать ночные автогонки в городе, невзирая на риск для других водителей и пешеходов. Для кого-то это становится трагедией. Запреты неизбежны. Не буду философствовать на эту тему. Однако в тех странах, где в сложные времена (а пандемия – это очень сложная ситуация) власть действует жестче, проще вводить ограничения, и распространение инфекции идет не так быстро, а смертность ниже.

В столице Испании 8 марта 2020 года прошли массовые демонстрации женщин. Через неделю в Мадриде произошла вспышка коронавирусной инфекции, унесшая сотни жизней. В стране даже объявили небывало долгий – десятидневный – траур по погибшим. В то время в соседней Италии уже бушевала эпидемия, но запрет на демонстрацию в Мадриде был бы воспринят как ограничение свободы граждан. Никто не подумал, что он причинил бы значительно меньше вреда, чем массовые демонстрации.

Что-то подобное было и во Владикавказе, когда люди вышли на центральную площадь. Насколько мне известно, спровоцирована эта акция была одним из осетин, вечных «борцов за демократию», проживающим ныне не в Осетии, а в Петербурге. А что в результате? Больницы были переполнены, приезжали бригады врачей из Москвы. Слава богу, все нормализовалось.

Такое же недопонимание ситуации было и в Дагестане. Традиционно на Кавказе люди собираются в больших количествах на свадьбах и похоронах. Многолюдные свадебные торжества сейчас запрещены. С похоронами сложнее. Однако жизнь приводит самые убедительные доводы в виде наглядных примеров. Можно сколько угодно говорить о цифрах смертности где-то там далеко – в США, Испании или, на худой конец, в Москве, – все пройдет мимо ушей. Мусульманская традиция требует похоронить умершего в тот же день до наступления темноты. На следующий день его хоронят, только если человек умер вечером или ночью. Когда же в одном селе в один день на единственном местном кладбище проходят 10–15 похорон твоих сельчан разного возраста, два-три дня назад еще бывших здоровыми, это производит сильнейшее впечатление. Других аргументов не надо. В этом году в Дагестане были подобные примеры.

Вернусь к врачебным ошибкам. По информации, распространяемой в сетях, смертность среди населения России намного ниже, чем в других странах, а смертность врачей в 9 раз выше. По официальной статистике, она выше как минимум в 5 раз, по неофициальной – в 16. Почему? На мой взгляд, этому есть объяснение. В нашей стране традиционно бытует идея самопожертвования. Ты должен броситься на амбразуру и таким образом спасти страну. Что-то подобное существует и сейчас. Послушайте и почитайте, что пишут в СМИ: все медики срочно должны броситься спасать мир и стать героями. В реальности все по-другому. Наши медики, может, и хотят стать героями, но не посмертно. Другое дело, что чаще всего призывы властей к геройству ничем не подкреплены. Деньги могут быть выделены, но не все же можно купить за деньги, а в экстренной ситуации вообще мало чего можно приобрести. Вспомните историю с масками и защитными костюмами для медиков, работающих с инфицированными пациентами.

Один военный врач армии США (родившийся в России и хорошо говорящий на русском языке) рассказывал, что воинские уставы армий США и РФ абсолютно разные по своим установкам. В российских приветствуется идея отдать жизнь за Отчизну, а в американских главной задачей считается сохранение своей жизни во имя Родины. Разница, согласитесь, существенная. В американской армии при непосредственной угрозе жизни ты можешь в крайних случаях выдать любую военную тайну при одном условии – ты не выживаешь за счет гибели своего товарища. В наших уставах – главное сохранить тайну, пусть даже ценой своей жизни.

Российские врачи бросаются на амбразуру, иногда не имея даже необходимых средств защиты и не соблюдая элементарных правил безопасности. Конкретный свежий пример из Дагестана. Молодой еще, но уже опытный врач и зрелый по взглядам человек 43 лет на призыв главврача пойти работать в отделение с коронавирусными больными записывается первым. Аргументы простые: «Я крепкий мужчина с отменным здоровьем, проработал в практической медицине двадцать лет. Кто, если не я?»

Надежных средств защиты нет. На тот момент их негде было взять, так как не было в дагестанской природе вообще. Организационная ошибка? Конечно. Даже то, что было, использовалось неправильно. Сейчас тот врач все понимает и сам об этом говорит. Маску-респиратор, входя в отделение с инфицированными пациентами, конечно, надевал обязательно, а защитные очки чаще всего снимал, так как они запотевали и ничего не было видно. Еще одна очевидная ошибка! Инструктажа, как лечить подобных больных, практически не проводилось. Сам же доктор был по специальности неврологом. А мог бы быть гинекологом, окулистом, хирургом и т. д. Вникать в детали лечения не знакомой тебе патологии приходилось уже по ходу пьесы. Тоже организационная ошибка.

В итоге через две недели слег сам. Сначала заболевание протекало легко, а еще через неделю – высокая лихорадка, гипоксемия, массивная двусторонняя пневмония. Еле выкарабкался. После контрольной КТ органов грудной клетки работавшая с ним женщина-рентгенолог, отдавая диск с данными КТ, просто плакала от жалости. Я сам, взглянув на пересланные мне изображения, ужаснулся. И это – после завершения курса антибиотиков, существенного улучшения самочувствия и отлучения от постоянной ингаляции кислорода.

Стоит отметить еще пару моментов. В семье тоже переболели жена и, возможно, дети, у которых заболевание протекало в легкой форме в виде насморка с небольшим субфебрилитетом. Супруга (тоже врач-специалист по ультразвуковой диагностике) заразилась у себя на работе после того, как руководитель их учреждения, вернувшийся из охваченной болезнью Москвы, устроил на следующее утро рабочую конференцию для своих сотрудников (тоже организационный промах!). Однако, видимо, доза инфицирующего агента тоже играет определенную роль. Когда она зашкаливает и повторяется изо дня в день, как в случае с мужем, – это одно. Когда доза небольшая и инфицирование не повторяется, организм справляется имеющимися ресурсами. Законы биологии остаются ведь одними и теми же.

К ошибкам можно отнести и тот факт, что заболевший отменял себе некоторые назначенные ему препараты. Эти ошибки мне перечислил сам допустивший их доктор, никого при этом не виня. Пожалуй, именно этот конкретный случай полностью перевернул в моем сознании представление об опасности коронавирусной инфекции.