Колин Стратфорд развел в стороны широкие листья и строго посмотрел на нее:

– Что вы здесь делаете? Зачем вы спрятались? Выходите немедленно!

Она только глубже отступила в свое убежище. Он тоже ее ненавидит. Она слышала это по его голосу, нетерпеливому и резкому.

Стратфорд рявкнул:

– Представьте себе, что скажут, если увидят вас здесь. Выходите, я отвезу вас домой.

Она нерешительно вышла к нему. Взгляд, который бросил на нее Колин, вовсе не успокоил ее.

– Я проиграл пять тысяч, – сказал он. – Настроение у меня дрянное, так что не поднимайте суматохи.

Лора не поняла, о чем он говорит. Пять тысяч? Пять тысяч чего? Однако он сдержал свое обещание. Им удалось покинуть вечер, почти не привлекая к себе внимания. Едва они уселись в его карету, как она расплакалась.

– О, ради Бога! – простонал он и обхватил ее руками. Лора решила, что он хочет ее успокоить, но Колин запрокинул ее голову назад так, что ей стало больно, и впился в нее губами.

При этом нападении ее охватил ужас. Но в то же время Колин вызывал у нее желание. Если бы только он был поласковее, если бы проявил хотя бы немного нежности, она с легкостью отдалась бы его кружащим голову поцелуям. Ведь даже сейчас, когда он так больно стиснул ее, ей было хорошо, – пока он не опрокинул ее на сиденье.

Она ахнула, ощутив его руки на голой коже над вырезом платья. Слишком смущенная, чтобы действовать, она лежала неподвижно, пока он осыпал поцелуями ее шею. «Наверное, нужно ему позволить это», – подумала она. Хорошенько поразмыслив, она решила, что не будет вести себя как глупышка. Джулия ведь сделала это – Господи, ну неужели это правда?

Джулия сделала, и вот что получилось.

Его губы скользнули к ее груди, наслаждаясь нежным телом. В животе у нее появилось какое-то жаркое ощущение, связанное с предвкушением чего-то дурного. Он, конечно же, не собирается…

Когда его рот нашел чувствительный бугорок, Лора резко выпрямилась.

– Нет! – крикнула она, отталкивая его.

– Не будьте младенцем, – грубо посоветовал Колин. Подняв голову, он схватил мочку ее уха своими крупными белыми зубами. Его большой палец тер ноющий сосок, и она замерла, захваченная необычным ощущением. Его дыхание щекотало ей ухо, что вызвало в ней дрожь. – Так всегда бывает между мужчинами и женщинами. Видит Бог, Лора, вы заставили меня хотеть вас.

Он задрал ей юбку. Страх боролся в ней с желанием. Она вздрогнула, когда холодный воздух коснулся голой кожи ее ног над подвязками.

Она всхлипнула, не зная, как быть. Прикосновения Коли-на волновали ее, но что-то в этом было нехорошее. Он был слишком алчен. Он пугал ее.

– Перестаньте. Пожалуйста. Пожалуйста, Колин.

Он остановился и сердито посмотрел ей в глаза. Лора сразу пожалела о своей нерешительности. Ей захотелось попросить у него прощения. Ей захотелось попросить его продолжать, но сама не зная почему, она не смогла этого сделать. Она не могла дать ему то, чего он хотел. Не могла.

С приглушенным проклятием он отодвинулся.

– Черт побери, милочка, у вас вид как у испуганного младенца. – Злобно поправив панталоны, он уселся, с шумом выдохнув воздух, и уставился прямо перед собой. И добавил: – Вы и есть младенец, хотя и соблазняете мужчину уловками, которыми владеете, как опытная куртизанка.

Сквозь дымку своих чувств, подвергшихся испытанию, Лора услышала, что он сказал, и решила, что ей следует оскорбиться. Но что-то в ней надломилось, и у нее не хватило сил ответить как должно.

Колин снова посмотрел на нее, его взгляд источал злобу.

– Нечего меня бояться. Я не насильник, хотя и стоило бы вас проучить за то, что дразнили меня.

– Я не хотела.

– Ну конечно, нет. Господи, эти ходячие невинности – просто чума. Мне следовало помнить об этом. Да я и не забывал, черт побери. Мужчины моего склада и женщины вроде вас никогда не составляют хорошей пары. Я и не связываюсь никогда с теми женщинами, которые не понимают, чего я хочу.

Черт бы побрал вас, глупых девственниц. Я-то думал, что хорошо затвердил урок на эту тему. – Он отодвинулся в другой угол и отвернулся к окну. – Это Фонвийе виноват – он заставил меня этим заниматься. Черт бы его побрал! – Он изумленно покачал головой; смех его звучал хрипло. – Я помог ему заполучить барышню, которую он заставил нарушить приличия. А я – что получил я? Я являю собой жалкое зрелище, и яйца у меня чертовски болят.

Лора не шевелясь слушала его разглагольствования. Теперь она поняла, что Колину она никогда не была нужна. Вот почему он поначалу держался с таким раздражением; вот почему так настаивал, чтобы Джулия везде ходила с ними, расспрашивал о ней. Колин просто воспользовался ею, чтобы помочь Фонвийе заполучить ее сестру. И ее наивное содействие помогло осуществить это.

Лора задумалась о том, что чуть было не совершила сама. Ради него. Ради этого отвратительного, мерзкого человека, в которого она – так ей казалось – влюблена.

Когда карета остановилась, она открыла дверцу и спрыгнула на землю, не дожидаясь, пока опустят лесенку. Лора чуть не упала на мостовую перед домом. Выпрямившись, она обернулась через плечо на удивленного маркиза.

Как он красив! Ей стало больно. Почему все произошло именно так? Почему он не может быть другим?

Она сказала:

– Вы – жалкая свинья, и я больше никогда не желаю вас видеть!

Рафаэль обычно не заходил в личные апартаменты своей бабки. Маленькая гостиная, расположенная вдали от общей семейной гостиной, походила скорее на солярий. Ее хозяйка завесила окна тяжелыми драпировками и велела установить массивную жаровню – некое средневековое чудовище, которое она откопала на чердаке, – чтобы бороться с холодом, проникавшим сквозь оконные щели. В комнате царил настоящий хаос, но при этом ей был присущ некий шарм, как это бывает с помещениями, содержащими сокровища обитающего в них оригинала.

Сегодня Рафаэля призвали в эту комнату, и теперь он сидел на старинном диване, который провалился под его тяжестью. Покусывая ноготь, он уставился в некую отдаленную точку, вполуха слушая, что говорит бабка.

– Выбора у вас нет, – говорила она. – Вы должны жениться на этой девушке.

Женитьба. Боже Всемогущий, при одном этом слове перед ним возникли кошмарные видения, от которых холодела кровь в жилах.

– Вы знаете мое отношение к этому предмету, – брюзгливо сказал он.

Всю жизнь он был уверен, что никогда не женится. Дело было не в Джулии. Хотя в женитьбе на ней было хоть какое-то основание. Он сможет наслаждаться ее роскошным телом всякий раз, когда ему захочется. Он будет ее мужем, ее господином. Она будет принадлежать ему. Никакой другой мужчина не испытает с ней того, что испытал он, и он сможет наслаждаться ее живым умом, ее чувственностью, ее опьяняющей близостью, когда пожелает этого.