Точное местонахождение неизвестно

Время действия: третий день Кризиса

Снотворное, подсунутое мне доктором Фельдманом, обладало достаточно убойной силой, чтобы я без сновидений проспал всю ночь и половину утра.

В одиннадцать стандартных часов, ровно через сутки после моего визита к Полковнику, меня разбудил сам док Фельдман, явившийся для выписки. После краткого осмотра, проведенного им без обычного трепа, он снял с меня зубоврачебную маску и велел убираться к чертям собачьим.

— До скорого свидания, — доброжелательно напутствовал он меня, и я убрался.

Десны зудели страшно, зато зубы были на месте.

Первым делом после госпиталя я разыскал мисс Шаффер.

Оказалось, что после вчерашнего приключения молодой и очень талантливой журналистке требовалась передышка, каковой для нее и стала работа в архивах. Полковник предоставил ей частичный допуск по схеме 3Н.

Она была столь горда подобным достижением — ведь она была первым журналистом, допущенным в архивы Гвардии, — что я решил не разочаровывать ее и не раскрывать расшифровку допуска, означавшего: «никогда ничего не найду». Моей помощи ей в этот день не требовалось, и я отчалил, решив заняться другими делами.

Я посетил столовую, где каждый встречный считал своим священным долгом поинтересоваться у меня последней вылазкой и отпустить пару шуточек на стоматологическую тему, наскоро перекусил яичницей с тостами и заперся в своей берлоге.

Естественно, тут же подключился к компьютеру.

— Доброе утро, сержант, — приветствовал меня Вел. — Как вы себя чувствуете сегодня?

— Как свежевыкопанный покойник.

— Неудивительно, если принять во внимание вчерашние события.

— Ты полностью в курсе дел?

— Конечно, сержант. Я получаю информацию в режиме реального времени со всех задействованных на данный момент терминалов. Следив за происходящим очень внимательно, я решил не выводить вас из акции, учитывая, что непоправимого характера ваши ранения не имели, а также, что рядовому Такаги крайне сложно было бы управиться с ситуацией в одиночку. Мне очень жаль, если я ошибся, и вы получили серьезные повреждения.

— Всего лишь пара царапин, — отмахнулся я. — Ты поступил абсолютно правильно.

— Хотя вы и прибыли на место без использования телепорта, я имел ваши точные локальные координаты, однако, не предполагая агрессивного развития событий, не подготовил необходимую вам группу поддержки. На то, чтобы подобрать сотрудников и ввести их в курс дела, даже после получения подобного приказа, у меня бы ушло не менее семи стандартных минут, тогда как после тридцати семи секунд после начала схватки в помощи уже не было необходимости.

— Тридцать семь секунд? — изумился я. — А мне-то казалось, что мы бодались там целую вечность.

— Тридцать семь секунд. Еще раз извините.

— Я же сказал, ерунда. Забудь об этом… Ах да, ты же ничего не забываешь. Ну, так засунь этот файл куда-нибудь подальше на свой чердак или что там еще…

— Я могу быть чем-то вам полезен?

— Сооруди кофе. — Помимо прочего, Вел полностью контролировал системы жизнедеятельности Штаб-квартиры и отвечал за их правильное функционирование.

— Натуральный?

— Будь любезен.

— С кофеином или без?

— С кофеином, без сливок, ложка сахара, как обычно.

Буквально через пару ударов сердца кружка с бодрящим напитком стояла на столике автоподатчика. Сработано необычайно быстро даже по стандартам Вела, наверное, все-таки он ощущал за собой какую-то долю вины и подобным образом пытался ее загладить. Я поднялся со стула и взял кофе, что навело меня на очередную мысль.

— Скажи-ка, дружите, а способен ли ты телепортировать чашку прямехонько мне в руку, так, чтобы мне не приходилось вставать или тянуться за ней?

— Технически проблема разрешима, сержант, хотя и потребует определенных расчетов и дооборудования. Однако боюсь, что затраты энергии, необходимой для подобной операции, не позволят ввести нам ее для постоянного использования.

— Налогоплательщики и так все время вопят, что у нас непомерно раздутый бюджет, — вздохнул я.

Энергия — это деньги, а деньги — это как раз то, что общество всегда стремилось держать под контролем.

Нуль-переброс материи из одной точки в другую, независимо от расстояния, требует уйму энергии. Счета, которые мы в конце года выставляем планетам Лиги, пользующимся нашими услугами, исчисляются цифрами с шестью нолями, и нам постоянно приходится слышать дребезжание чиновников о перерасходе, муниципальном дефиците, федеральном контроле и прочей ерунде в том же духе. И если же кто-то со стороны пронюхает о том, что ленивые гвардейцы занимаются телепортацией кружек кофе, эквивалентной по затратам месячному бюджету небольшого шахтерского поселка, то поднимется громкий скандал.

— Что ты выяснил по интересующему меня делу? — спросил я, оставляя размышления о кофе и энергии.

— Вы имеете в виду не предусмотренные уставом ВКС случаи, имевшие место на кораблях, покинувших планету Таурис с момента гибели археологической экспедиции с Авалона?

— Их.

— Мне удалось кое-что выяснить. Я составил список с полным описанием произошедшего. Изложить при помощи голосовой связи или вывести на дисплей?

— Ты не мог бы законспектировать данные и предоставить мне только факты? Если мне потребуется развернутая информация, я сделаю дополнительный запрос. И скинь мне распечатку через принтер.

— Сделаю. Это займет около пяти минут.

Только я успел подумать, чем же мне занять эти пять минут, необходимые компьютеру для обработки и распечатки информации, как в комнату ввалился Мартин Рэндольф. Бросив мне: «Привет!», он заказал у автоподатчика кофе и уселся в мое любимое кресло.

— Как дела у пушечного мяса? — приветливо поинтересовался он. — Как поживают твои зубки?

— Отменно. Их даже не пришлось чистить сегодня утром.

— Можешь вообще не чистить. Прежде чем до них доберется кариес, тебе снова вышибут челюсть и вырастят новую.

«Доброжелательность» из него так и перла.

— Молодцы вы, аналитики, — сказал я. — Любите приходить и пинать больных людей, которые, помимо своей, трудной и опасной, делают еще и вашу работу, причем ту, о которой вы даже не помышляете.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился он.

Ни один аналитик не может перенести, если его обойдет простой опер, будь он даже сержант.

— Я имею в виду только то, что после полученного накануне ранения имею право хотя бы на тишину и покой, а если ко мне кто-то заходит, эту тишину и покой нарушая, то он должен хотя бы выказывать определенную долю сочувствия. А тут вваливаешься ты и начинаешь изгаляться почем зря.