нас, в Магадане, природа не хуже, — ответила девушка, отыскивая что-то в сумке. — У нас знаете как… И куда я подевала зубную щетку?

Вера Игнатьевна повернула к ней седеющую русую голову.

— Сразу видно, Женечка, вы патриотка Магадана — захватили на южный берег горсть северной магаданской земли.

— Какой земли?

— Да вот же, — Вера Игнатьевна собрала с простыни щепотку песка. — Интересный какой песок. Это у вас такой речной? Или у моря?

Женя замерла над ее ладонью.

— Это же золото, россыпное золото! Откуда оно у вас, Вера Игнатьевна?

— У меня? У вас, Женя, с вашего вязанья просыпалось на простынь. Такое вот оно и есть, золото? Вот никогда бы не подумала. В самом деле, откуда оно у вас?

— Н-не знаю… Честное слово, не знаю! Я его видела, только когда на экскурсию ездила, на прииск, нам показывали.

— Но оно из вашей сумки, — голос Веры Игнатьевны утратил добродушные нотки.

— Клянусь вам, не знаю, как оно туда… — Девушка испуганно смотрела, как Вера Игнатьевна приподняла недовязанный шарф — с него упало еще несколько тяжелых рыжих песчинок.

— Странно. Так вы работаете на прииске?

— Нет же, нет, в самом городе, в Магадане, медсестрой в поликлинике! В городе нет приисков! Вера Игнатьевна, голубушка, не говорите никому, пожалуйста…

— Наоборот, вы должны немедленно заявить об этой находке.

— Ой, что вы! Знаете, как с этим строго!

— Тем более. Идите сейчас к начальнику поезда.

— Но я, Вера Игнатьевна, в самом деле ничего не знаю, не брала никакого золота! Представляете, начнут разбираться, задержат, ой… И тогда пропала моя путевка, в другой раз ведь не дадут на юг. Нет, я же не виновата!

Вера Игнатьевна аккуратно завернула щепотку песка в газетный обрывок.

— Как знаете, Женя. Я сама пойду.

— Подождите… Ой, ну надо же! Откуда? Вы думаете, я украла?

— Если не виноваты, так чего же боитесь?

Они притворили дверь купе и пошли по коридору, впереди Вера Игнатьевна, за ней удрученная Женя. У поднятых окон стояли и курили мужчины, украдкой поглядывая им вслед.

Рыженькая девчонка-проводница насупилась:

— Зачем вам начальник поезда? Плохо вас обслужили, да?

— Хорошо обслужили. Мы не собираемся жаловаться. Но дело очень важное. В каком вагоне едет начальник?

Теперь уже в девчонке заговорило любопытство.

— Какое важное дело? Насчет чего?

Вера Игнатьевна сдвинула строго брови. Девчонка хмыкнула, пожала узкими плечиками: «Ну и не надо. Подумаешь, секреты!», и пошла с ними искать начальство.

Нашли. Пожилой усач пил чай в служебном купе девятого вагона.

— Тут вас пассажирки спрашивают, — скромно доложила рыженькая. Усатый отставил недопитый чай и надел форменную железнодорожную фуражку.

— Слушаю вас, гражданочки.

Вера Игнатьевна выжидающе молчала. Усатый уловил в ее молчании значительность дела, кивнул проводнице, чтоб вышла.

— Пож-жалуйста, — вздернула та плечики и удалилась.

— Так я вас слушаю, гражданочки. Слушал и теребил усы.

— Так, понятно. Только я ничего не понимаю. Оно, это… не ваше, стало быть?

— Ну честное слово!

— Успокойтесь, гражданочка. Идите себе в купе, и никому ничего… Пакетик пока у меня оставьте, сохранно будет, не беспокойтесь. Так не ваше оно? М-да…

2

— Вас приглашают к начальнику поезда, — заглянула в купе проводница. Женя вздрогнула. — И ту, другую, тоже. Может, скажете, что у вас случилось? Ну-ну, молчу.

В купе начальника их встретили двое — молодой мужчина в голубой открытой рубашке и худощавая пышноволосая блондинка в синем простеньком платье. Обыкновенные такие мужчина и женщина. Поздоровались, сообщили, что они работники милиции. Паспорта полистали. Расспрашивают, как же, мол, вышло, что в сумке хозяйственной такое месторождение открылось.

— Вы, Ивлева, подумайте, вспомните, давали вы кому-нибудь сумку, ну хоть просто подержать? Не давали. Ваше предположение? Откуда могло взяться золото? — Мужчина тронул пальцем стоящую на столике сумку. Вынутые из нее вещи лежали рядом с газетным обрывком, на котором желтели песчинки. Женя молчала, спрятав лицо в ладони. Вера Игнатьевна все порывалась что-то сказать Жене, но не решалась, вздыхала только.

— Не знаю, надо ли об этом… — Женя подняла наконец голову и посмотрела на пышноволосую. Та кивнула: надо.

— Может, я ошиблась, не он это…

— Кто?

— Один кавказец.

В аэропорт Женя Ивлева приехала за целый час до регистрации билетов. Ну как же: путевка в сочинский пансионат! Ведь никогда не бывала на юге, не видела Черного моря. Только Охотское. Конечно, оно тоже очень красивое, но не юг.

Вот она и примчалась на такси. И сидела в зале. Пыталась читать — не читается. Вязать шарф — не вяжется. На часы все посматривала — скоро ли. Тут и подсел к ней кавказец. Грузин? Может, и грузин. Шутил, смеялся, хвалил Кавказ, море, пугал нелетной погодой — в тот день стояли над Магаданом тучи и дождик побрызгивал. Кавказец прилетал к другу, но разминулся — друг как раз получил отпуск и улетел домой на Кавказ. Женя смеялась его шуткам, забавному акценту, веселым полуслучаям-полуанекдотам. И время пробежало легко, незаметно. Если вылет в самом деле не отменят, скоро должны объявить регистрацию билетов. Когда Женя об этом вспомнила и сказала, веселый кавказец спохватился, что ему ведь надо еще чемодан в камере хранения получить. Пошел было за чемоданом, но сразу вернулся и попросил Женю положить пока в ее сумку небольшой сверток — «понимаешь, рыбу купил. На Кавказе все есть — такой рыбы нет. Магазин «Океан» в Сочи знаешь? Не знаешь? Там все есть — такой рыбы нет. Купил, хорошая закуска! Кавказское вино, магаданская закуска — совсем хорошо будет! Таскать надоело, клади себе, пожалуйста». Женя улыбнулась, расстегнула «молнию» сумки, и кавказец сам сунул туда свой матерчатый сверток и сам застегнул «молнию».

Тут объявили ее рейс, и Женя встала в очередь на регистрацию. Уж она сдала свой чемодан в багаж, уж посадку объявили, когда прибежал кавказец. В самолете место Жени было в хвостовом салоне, а кавказец сидел она не видела где. За свертком не подошел. Забыл, наверное. Только в Хабаровске, когда все вышли из аэропорта на автобусную остановку, он появился перед Женей — «совсем забыл, давай мою рыбу, пожалуйста!».

А потом она приехала на железнодорожный вокзал, оставила вещи в автоматической камере хранения и долго гуляла, смотрела Хабаровск. Ну а потом села в вагон, поехала. В сумку, кажется, не заглядывала до сегодняшнего утра. Ой нет, открывала — доставала сумочку, вот эту, коричневую, дамскую, в ней деньги. Но вязанья не трогала. Вот и все.

— Кавказец назвал имя?

— Сказал, что зовут Гришей.

— Где вы расстались? В хабаровском аэропорту? Он тоже ехал в автобусе?

— Нет, пошел в здание аэровокзала.

— Больше его не видели?

— Нет. Хотя мне показалось…

— Что?

— Когда