– Трое со мной, один к ребятам, тащи их сюда. Внизу под откосом – мертвая зона, уцелевший пулемет ее не простреливает. Имей это в виду. Опознавательный сигнал внизу – два удара по ствольной коробке. Ответ – три удара. Усек?

– Да.

– На всякий случай. Если что со мною произойдет, код разблокировки систем безопасности – Омега двести двадцать три. Вводить с любого терминала. Отключается система самоликвидации и отпираются все замки. Запомнил?

– Да.

– Шуруй!

И боец исчезает в лесу.

Оглядываю свое воинство.

– Ну что, парни, пошли?

И первым лезу в черную дыру люка.

Я сижу на краю стола и бездумно катаю в руках пустую гильзу. Первое время меня еще пытались тормошить и отвлекать на какие-то вопросы, но видя мою, прямо сказать, неоднозначную реакцию, отстали, и дела как-то сами собою наладились.

А у меня сейчас тяжелый депрессняк. Никого видеть не хочу и делать ничего неохота. В ушах еще звучат выстрелы, а ноздри улавливают запах сгоревшего пороха.

Стукает дверь. Кто-то подходит к столу и присаживается рядом.

Поворачиваю голову.

Это Потеряшка.

Видок у него... тоже еще тот. Морда закопченная, куртка на плече порвана.

Представляю себе собственную морду... навряд ли она чем-то отличается в лучшую сторону.

Некоторое время мы сидим молча, потом он лезет в карман разгрузки и вытаскивает флягу. Отвинчивает колпачок и протягивает ее мне.

Совершенно автоматически делаю глоток. Вкуса водки почти не ощущаю.

Он тоже отпивает пару глотков, закрывает флягу и кладет ее на стол между нами. Вытаскивает из того же кармана сухарь, разламывает и протягивает мне половинку.

– Еще? – кивает на флягу.

– Нет. Пока хватит. Как там?

– В порядке все. И без нас с тобою обойдутся.

– Норкин где?

– К ребятам его отнесли. Пусть уж все вместе лежат.

Выйдя наверх после боя в подземельях, я обнаружил Павла на прежнем месте. Пистолет был все еще зажат в холодеющей руке. Из простреленного виска стекала на траву струйка крови.

Вот тогда меня и понесло...

Не очень хорошо помню, что было после. С кем-то спорил, не соглашался, даже в морду пытался дать. Уж и по какому поводу все это началось, не помню. Как попал сюда, сам пришел или кто привел – тоже выпало из памяти.

– Кому я там в рыло засветить собрался?

– Мне, – хмыкает Потеряшка.

– Витя, – впервые называю я его по имени, – отчего так выходит? Нормальные же все мужики, на одну страну пахали полжизни. В одних, почитай, условиях росли. Отчего ж мы сейчас друг другу глотки рвем?

Не знаю почему, но он не очень любит, когда к нему обращаются по имени. Уже заканчивая свою тираду, вспоминаю про этот факт.

Потеряшка некоторое время молчит.

– Не знаю, командир... черт его поймет, как у всех вдруг мозги враскоряку встали. Тот же их командир. Для себя же все заныкать хотели!

Надо же! Командиром он меня впервые назвал. Раньше все больше по имени обращался либо по званию.

– Не все...

– А ты на нижнем уровне бункера был? Нет? Ну, так зайди, полюбопытствуй! Я так и навскидку сказать не могу, сколько народу этим прокормить можно будет! То, что наверху лежит, – это, конечно, гут! Тоже запасы весьма нехилые. Однако ж губернатор о нижнем ярусе не знал! Вот и думай теперь, кто тут на кого пахал? Отчего Поливанову это неизвестно было, а какой-то капитан в этом вопросе намного более него осведомлен был? То, что там связь с городским центром напрямую существует, ты в курсе?

– Откуда?

– Думаю, что и связисты наши в этом вопросе ни в зуб ногой. Обычные телефоны они контролировали, тут вопросов нет. А про прямой телефон полагаю, что и они не знали.

– А ты как это выяснил?

– Так там табличка соответствующая есть. Я, как трубку эту снял, так со старшим лейтенантом и пообщался. Он, бедняга, чуть микрофон от удивления не проглотил!

– А капитан этот про узел связи знал?

Виктор некоторое время молчит.

– Не могу ничего по этому поводу сказать... Там счетчик хитрый есть. Видно, когда дверь в последний раз открывалась.

– И когда же?

– Год назад. А ребят этих сюда восемь месяцев как прислали. До них тут другие сидели, и командир у них другой был. Так что вниз они скорее всего не лазили. Да и пылюка там... следы было бы видно.

– Как меня задолбало тут все! Интриги какие-то, чуть не заговоры, сам черт ногу сломит. Доигрались уже – полмира, если не больше, в развалинах лежит, а туда же! Все никак не успокоимся.

– А ты сам в эти игры разве не мастак играться?

– Да идут они!

– Тогда чего взбеленился? Или у нас с тобой и без того работы не хватает?

– Уж чего-чего, а этого не отнять!

– Ну так делами и занимайся! Меня, думаешь, не колбасит от всего этого бардака да кровищи?!

Странное заявление в его устах. Вот уж от кого услышать такие речи не ожидал!

– Не знаю...

– И похлеще твоего подкатывает! Я-то своих клиентов временами крупным планом вижу! Не робот, чай, тоже человек живой! Оттого и фляга всегда с собою... А с тебя и спрос больше!

– С хрена ли?

– А кто всю эту бодягу затеял? К кому народ так и прет? Не ко мне же?

– Ну... так ведь недолго тоже будет... доберусь до списков...

– А до той поры – держись! И под пули не лезь! Хватит уже! А то я на звание и не посмотрю... сам тебе ноги набок заверну!

– Присаживайтесь, – указываю визитеру на стул. – Как самочувствие, Олег Петрович?

Поливанов грузно садится на предложенный стул.

Видок у него...

Надо полагать, крушение амбициозных планов здорово выбило его из колеи. Он даже похудел и лицом осунулся.

– Спасибо, могло быть и лучше, – отвечает он.

– Ну, это в значительной степени от вас самого и зависит, – пожимаю плечами и киваю на стол. – Все болезни от нервов... Чаю хотите? Разносолами и деликатесами я вас побаловать не могу.

– Отчего ж так? На складах эти продукты есть.

– Не спорю. Однако мы решили оставить эту категорию продовольствия на крайний случай. В ближайшее время ожидаем здесь большое количество беженцев из пострадавших мест. Вот для них могут потребоваться высококалорийные продукты. Как раз эти и подойдут.

– Хм! Кормить беженцев икрой?

– А почему нет? Среди них и дети могут быть. С продовольствием там не ахти...