– Мне скучно, – повторила она, – и я не люблю сидеть без дела.

– Вот ты упрямая.

И я снова перевел взгляд на экран, печатая какую-то белиберду в попытке скорее покончить с этим. Мои пальцы двигались машинально, и я, вероятно, применял менее вежливые обороты речи, чем обычно старался использовать в деловой переписке, но мне не терпелось заняться более важными делами.

Истон осталась стоять на своем месте, наблюдая за мной.

– Ладно, – проговорила она. – Предлагаю сделку.

Я продолжил набирать текст, стараясь не обращать на нее внимания. Чем скорее я закончу, тем скорее мы сможем провести остаток дня в постели.

– Если ты допишешь свои письма раньше меня, я останусь у тебя, – с вызовом сказала Истон. – Если не успеешь первым, я уйду домой, и плевать, льет на улице дождь или нет.

Что?!

Я поднял на нее глаза и нахмурился.

– Раньше тебя? – переспросил я. – А чем именно ты будешь заниматься?

Истон сверкнула глазами, но сохранила серьезное выражение лица. Вместо ответа она подошла к кожаному дивану кофейного цвета и взяла черный пиджак в тонкую полоску, который я бросил там несколько дней назад, вернувшись с работы. Повернувшись ко мне спиной, она стянула через голову футболку, бросила ее на пол и прикрыла себя спереди пиджаком.

Тело охватил жар, словно я оказался в горячей расслабляющей ванне, но бешено колотящееся сердце расслабляться не собиралось. Я сжал кулак, охватывая взглядом стройную обнаженную спину Истон, такую гладкую и подтянутую, и мне захотелось ласкать всю ее, включая мелькнувшую перед глазами идеальную, в форме сердца попку.

Истон легла на диван, одной рукой расправляя ткань на внутренней стороне бедра, а другой скользнув под нее. У меня перехватило дыхание, когда я увидел, как ее пальцы двигаются там и как мой пиджак трется о ее промежность, сбиваясь между ногами.

«Если успеешь раньше меня». Истон собиралась кончить!

– Ах ты грязная сучка, – прошептал я, поймав ее пылающий взгляд.

Веки Истон опустились, и я ожидал увидеть на ее лице веселое и игривое выражение, но она выглядела прекрасной в своей безрассудности.

– Он пахнет тобой. – Она стиснула мой пиджак между ног, закрыла глаза и откинула голову.

Со стороны казалось, словно это я одет в пиджак и лежу на ней сверху, закрывая своим телом всю Истон от шеи до бедер. Ее ноги были согнуты в коленях и раскинуты в стороны, подошвы ступней соприкасались. Судя по легким движениям, заметным под тканью, той рукой, которой я так завидовал, Истон ласкала себя неторопливо и нежно.

Мысль о моей одежде, покрывающей ее обнаженное тело, сводила меня ко всем чертям с ума, джинсы стали казаться тесными, и боль между ног нарастала.

– Это пиджак от костюма за две тысячи долларов, – заметил я, стараясь казаться невозмутимым.

Истон закусила нижнюю губу и застонала, вцепившись в ткань, лежавшую между ее ног.

– Он того стоит, – поддразнила она меня. – Боже, на ощупь совсем как ты.

Я невольно улыбнулся. Меня воодушевила идея показать Истон, что я сам на ощупь в тысячи раз лучше, чем какой-то кусок ткани, с которым она зажималась на моих глазах.

– Убери пиджак, – распорядился я.

Истон открыла глаза и посмотрела на меня с розовыми от румянца щеками.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Ее тело двигалось и извивалось под курткой, пока она продолжала ласкать себя. – Ты будешь отвлекаться.

– Убери чертов пиджак, Истон.

Ее глаза заискрились от смеха, и она сбросила пиджак с себя на пол.

Боже.

– Опусти ногу на пол и раздвинь бедра пошире. – Я кивком указал на нее.

Истон послушно поставила правую ногу на деревянный пол и широко раздвинула бедра. Мне открылся шикарный вид. Истон тронула клитор средним пальцем и посмотрела на меня, продолжая с собой.

– Печатай быстрее, – поддразнила она и трижды постучала себя пальцем по клитору. – Щелк, щелк, щелк…

Я нахмурился и яростно набрал текст, а затем все стер, потому что наделал кучу ошибок. Постарался отрешиться от вида Истон, но она уже полностью завладела всеми моими чувствами и мыслями. Я продолжал печатать, но то и дело отвлекался и бросал взгляд на нее, замечая, как она круговыми движениями потирает свой твердый маленький бугорок все быстрее и быстрее. Плоть Истон была темно-розовой, и мне так и хотелось приласкать ее ртом.

Дописав письмо, я отправил его и открыл следующее. Какой-то вице-президент из отделения в Южной Америке жаловался на задержку работы на новой линии оборудования.

Пошел ты. Пошел ты. Пошел ты. Сам с этим разберись.

Конечно, я не стал этого писать. Только последнюю фразу, но…

Ее тихие стоны разносились по комнате и эхом отдавались в моих ушах, и я застонал, ощущая, как член становится прямым, словно стальной стержень. Истон не издавала громких или наигранных стонов, и это еще больше возбуждало меня, потому что она не притворялась. Я нажал кнопку «отправить» и открыл очередное письмо.

– Не вздумай кончать, – приказал я, бросив на нее предостерегающий взгляд.

Левой рукой она вцепилась в спинку дивана, а голову приподняла, чтобы видеть, как ее собственные пальцы мягко двигаются туда-сюда. Приоткрыв рот, Истон отрывисто постанывала с искаженным гримасой страдания лицом.

Вот дерьмо.

Я застучал по клавиатуре быстрее.

– Вот бы ты прилег рядом, – выдохнула Истон, поддразнивая меня. – Твои поцелуи сводят меня с ума, и я тут представила, как бы ты поработал языком у меня между ног.

Я хмыкнул и поерзал в кресле, отправил письмо, открыл следующее.

– Боже, я вижу, как твой член натянул штаны, – промурлыкала Истон. – У меня от этого слюнки текут, милый.

Я не отрывал взгляда от экрана.

Щелк, щелк, щелк… мои пальцы усердно набирали текст, постоянно промахиваясь мимо нужных клавиш, но я не поднимал головы, хмурился и сохранял каменное выражение лица. Открыть, написать, отправить, открыть, написать, отправить… Я рычал и ерзал в кресле, а тихие стоны Истон становились все более жалобными, вызывая нестерпимую боль во всем теле.

– Пожалуйста, разреши мне уже кончить, – взмолилась она. – Прошу тебя.

– Ты хочешь, чтобы я сам сейчас кончил? – прорычал я. – Ты поставила условие, что я должен успеть «раньше тебя», так что заткнись и мастурбируй. Я не могу сосредоточиться, пока ты болтаешь со мной.

Я открыл еще одно письмо – осталось только два, – но тут услышал тихий, дразнящий голос Истон, полный невинной покорности:

– Да, мистер Марек.

Мать твою!