Я протянула в сторону Алекса руку, словно предлагая убедиться, что удар достиг цели, и в тот же момент почувствовала дикую слабость и усталость. Захотелось прилечь прямо тут, у стола, на пол, и уснуть. Собственно, я так и сделала, совершенно не обращая внимания на гортанный вскрик Алекса, на стук отброшенного ножа, на то, как он трясет меня за плечи. Мне хотелось одного – уснуть…

Он недоуменно смотрел на окровавленный нож в своей руке и не мог понять, что именно произошло. Мэри тянула к нему руку, ладонь которой была в крови, и улыбалась виноватой улыбкой.

«Господи, да ведь это я – ее», – понял вдруг Алекс. Эта мысль мелькнула в мозгу вспышкой, высветив весь ужас произошедшего. Он сам, своей рукой ударил Мэри, и, возможно, смертельно – удар был отработан и поставлен давно, сто лет назад в лагере подготовки смертников. О черт…

Отбросив нож, Алекс кинулся к осевшей на пол Мэри, затормошил ее, но та потеряла сознание. Рана оказалась не очень глубокая, и, к счастью, удар пришелся всего на сантиметр выше печени, как раз между ребер – Мэри была прилично ниже его ростом, а потому Алекс не рассчитал, бил как привык, и вышло так, что это спасло ей жизнь. Хорошо еще, что нож он успел зачем-то развернуть плашмя, а не направить лезвием вниз…

Нужно было звонить в «Скорую», но как, как – когда ему самому нужно сматываться? Оставалось одно – звонить Марго.

Та долго не брала трубку, хотя Алекс предусмотрительно звонил с мобильного Мэри, потом наконец он услышал ее голос, ставший уже слегка чужим за это время:

– Да, Мэрик, прости, я была в душе.

– Это не Мэри. Это я.

Пауза. Такая долгая пауза, и Алекс вдруг испугался, что сейчас она бросит трубку.

– Марго, слушай! Ты мне срочно нужна, поднимись к Мэри, я все объясню. Только быстро, это важно.

– А больше ничего не хочешь? – с совершенно не свойственной ей дерзостью поинтересовалась Марго.

– Только одного – поднимись в эту чертову квартиру! – теряя терпение, процедил Алекс. – Иначе твоя кукла умрет от потери крови, и я ничего не смогу сделать.

– Что?! – завизжала Марго так, что он был вынужден отвести трубку подальше от уха. – Что ты сделал с ней?!

– Хватит болтать, Марго, я не шучу, иди сюда! – И он отключил телефон.

Склонившись над неподвижно лежавшей у стола Мэри, он пощупал пульс. Жива. Прекрасно. Можно убрать улики – нож. Аккуратно завернув его в кухонное полотенце, Алекс сунул сверток во внутренний карман пиджака. В спальне на полу, словно мусор, валялись бриллианты, стоимость которых превышала сотни тысяч долларов раз в пять примерно. Ему эти камни не нужны – он оставит их Мэри. Она заслужила их, заслужила хотя бы тем, что не стала покорной куклой в руках своего мужа, а сопротивлялась, боролась за свое право жить так, как хотела сама. И он объяснит, почему поступил именно так, а не собрал все и не отдал заказчику, но только когда сможет спокойно с ней разговаривать. Маленькая сучка, до чего довела… Он поднял на нее уже не руку – нож…

Поворот ключа в прихожей заставил его вздрогнуть, но он тут же успокоился – Марго. Она ворвалась в кухню растрепанная, в банном халате, с полусвалившимся с мокрых волос голубым полотенцем. Увидев лежащую Мэри с белым лицом и огромным красным пятном на халате, Марго охнула, повалилась на колени рядом с подругой и завыла.

– Погоди, что ты ревешь? Она жива.

Марго подняла глаза, и Алекс поразился тому, какие они стали – чужие, злые, глядящие на него с ненавистью:

– Сволочь! Какая ты сволочь! Ты все-таки убил ее! Мразь, ненавижу тебя, ненавижу! Когда ты уже сдохнешь?!

Раньше он не потерпел бы и сотой доли подобных выражений, но сейчас чувствовал себя виноватым – повелся на брошенную Мэри в запале ссоры фразу, а должен был сдержаться, должен был…

– Марго, если ты хочешь, я сдохну, но сейчас… умоляю тебя – вызови «Скорую», иначе она умрет. Мне нужно уйти, я потом позвоню, – выпалил он скороговоркой, чмокнул растерявшуюся Марго в мокрую от слез щеку и вышел из квартиры.

Далеко он не пошел, сел на лавку под деревом, закурил и принялся ждать «Скорую». Машина подлетела буквально через десять минут, из нее вышли мужчина-врач и молодая девушка, торопливо скрылись в подъезде. Алекс успел выкурить почти половину пачки, прежде чем мужчина снова спустился и взял носилки. Через какое-то время он и высокий крепкий парень, видимо, сосед, вынесли Мэри, укутанную по шею пледом, рядом, подняв в руке флакон, от которого к локтю Мэри тянулся шланг капельницы, шла девушка, а с другой стороны – Марго, успевшая надеть джинсы и ветровку. Мокрые волосы были кое-как закручены в узел, лицо без косметики казалось совсем детским и испуганным. Она держала Мэри за вторую руку и что-то постоянно говорила. Когда машина, включив сирену и мигалку, вылетела из двора, Алекс испытал облегчение. С ней все будет в порядке, она выживет, настырная рыжая сука, без которой так скучно было бы жить…

Открыть глаза кажется непосильным трудом, веки словно налиты тяжестью. Хочется увидеть свет, а глаза не открываются. Где я, что со мной? Не вижу…

Чья-то теплая ладонь прикасается к руке, гладит ее. Кто здесь?

– Мэри… Мэри, ты слышишь меня? – женский голос.

Марго! Моя Марго!

С огромным трудом я чуть разлепила веки, и яркий свет сразу ударил в глаза, заставив зажмуриться. Откуда такой свет, боже мой?

– Сейчас, потерпи, я закрою окно.

Я услышала звук отодвигаемого стула, шаги и шелест опускаемых жалюзи. Сразу стало легче, яркий свет пропал, и я открыла глаза, обводя взглядом помещение в поисках Марго. Она спешила ко мне от большого окна, надежно замаскированного белыми жалюзи.

– Мэри, как ты? Наконец очнулась, а то доктор уже раза три приходил, спрашивал, не открывала ли глаза… а я сижу-сижу, смотрю на тебя, а ты все спишь… – она выливала на меня поток слов, словно пытаясь замаскировать страх и тревогу.

– Марго… – охрипшим голосом попросила я, поморщившись. – Дай попить…

Она суетливо вскочила, опрокинула стакан, выругалась вполголоса и вдруг расплакалась, закрыв лицо сорванным со спинки стула полотенцем. Я ничего не понимала. Неужели разбитый стакан произвел на нее такое впечатление? Собственно, до меня наконец дошло, что я в больничной палате, но вот как я оказалась здесь, почему? Этого я не помнила.

Я провела рукой по правому боку, нащупала повязку и отбросила простыню, которой была укрыта. Там оказалась чуть пропитанная сукровицей марля. Я перевела взгляд на Марго:

– Успокойся… что со мной случилось?

Марго всхлипнула еще пару раз, утерла лицо полотенцем, и я удивилась отсутствию косметики – Марго не выходила с таким лицом даже в «стекляшку» за молоком.

– Марго… мне трудно разговаривать… я хочу пить…