Вивианна попыталась высвободиться, но Оливер не отпускал ее.

– Лорд Монтгомери! – с отчаянием в голосе и уже без улыбки произнесла она. – Я здесь в гостях. Я не могу уйти прямо сейчас. Я должна попрощаться...

– Мисс Гринтри! – прощебетала какая-то ясноглазая дама. – И лорд Монтгомери! Как замечательно, что вы почтили своим присутствием наше собрание. Я рада видеть вас среди прочих гостей!

– Миссис Сен-Клер, я уверена, что лорд Монтгомери будет более чем счастлив...

– Извините, но у мисс Гринтри возникло срочное дело, – быстро проговорил Оливер, – неотложной важности. Миссис... э-э... Сен-Клер, извините, но присутствие мисс Гринтри необходимо в приюте для сирот бедняков.

– О Боже! – воскликнула старая дама. – Что случилось? Надеюсь, ничего серьезного?

– Боюсь, что как раз таки дело очень серьезное. Воспитанники приюта взбунтовались, – ответил Оливер и решительно направился к выходу. Вскоре они с Вивианной оказались в просторном коридоре, освещенном газовыми рожками.

– Вы вели себя просто недопустимо! – возмутилась Вивианна.

Она на самом деле была вне себя от гнева, поскольку действительно сильно рассердилась на Оливера. Он повел себя отвратительно, но, видимо, иного от него и нельзя было ожидать. Ведь это она, по сути дела, заманила его на это собрание.

Двери по обеим сторонам коридора были закрыты. Оливер наугад толкнул одну из них. Шагнув за порог, они оказались в маленькой пустой комнате. Оливер закрыл за собой дверь.

– Что вы делаете? – потребовала ответа Вивианна, наконец высвободив руку и отойдя от него шага на два. Щеки ее раскраснелись, глаза сверкали негодованием. – Мне кажется, что вы должны извиниться, милорд!

– Приношу свои извинения, – ответил Оливер. Он не сводил с нее глаз, наблюдая за тем, как она пытается поправить платье. – Что вы затеяли, Вивианна?

– Затеяла? – вопросом на вопрос ответила она, не поднимая на него глаз. – Ничего. Извините, мне нужно идти.

– Нет, я не извиняю вас. Я повторяю снова – вы что-то затеяли! Что же именно? Вы сводите меня с ума вашими безумными фантазиями!

Эти слова прозвучали для Вивианны настоящей музыкой. Удержаться от радостного блеска в глазах она не смогла, и Оливер угадал ее истинные чувства.

– Я вас понял! – торжествующе воскликнул он и шагнул к ней.

– Что вы поняли?

– Вы играете моими чувствами и хотите свести меня с ума. Интересно, зачем вам это понадобилось?

Оливер сделал шаг вперед. Он пока не стал прикасаться к ней руками, хотя ему это стоило огромных усилий и даже пришлось сжать пальцы в кулаки.

– Я хочу убедить вас в том, что намерение снести Кендлвуд – большая ошибка, только и всего.

Произнеся эти слова, Вивианна поняла, что голос ее дрожит от волнения, и поэтому постаралась поскорее взять себя в руки. Оливер почти нависал над ней самым неприличным образом, однако возмущения этим она не испытывала. Она лишь ощущала исходившее от него тепло. От его низкого красивого голоса ей самой сделалось жарко.

– Мне кажется, за то, что я был вынужден пережить сегодня вечером, я заслуживаю какой-нибудь награды, – произнес он.

– Я не понимаю вас!

Оливер улыбнулся:

– Уверен, что достоин. Вы забыли, Вивианна, что распутник вроде меня не привык терпеть поражение под натиском добродетели.

– Даже распутники могут когда-нибудь изменить своим привычкам, – машинально проговорила Вивианна.

Оливер улыбнулся еще шире и, наклонив голову, неожиданно впился в ее губы. Не думая о том, что делает, она обняла его. Ее руки скользнули ему под сюртук и рубашку и прикоснулись к его мускулистой спине. Ощущение, которое она испытала, было трудно выразить словами. Оно было в высшей степени восхитительным, но соблазнительнице, жившей в ней, этого оказалось мало. В ответ на ее прикосновение пальцы Оливера тут же проникли ей под корсаж и проворно нащупали сосок. Вивианна вздрогнула от удовольствия. Интимное местечко у нее между ног затрепетало, как будто неожиданно проснулось от долгого сна.

– Мне это очень нравится, – прошептала она, вспомнив наставления Афродиты. – Еще раз.

– У меня есть мысль получше... – отозвался Оливер и быстро ослабил несколько шнурков у нее на спине.

Платье соскользнуло с ее плеч, высвободив туго затянутые верхней частью корсета холмики се грудей с напрягшимися от возбуждения сосками.

Увидев себя полуобнаженной, Вивианна от потрясения на мгновение потеряла дар речи и лишь попыталась руками прикрыть свою наготу. Оливер успел схватить ее за руки и медленно отвел их в сторону. Какое-то время он просто смотрел на ее грудь, неприкрыто наслаждаясь восхитительным зрелищем. А затем прильнул губами сначала к одному ее соску, а потом к другому.

Ничего подобного Вивианна в своей жизни еще никогда не испытывала. Из ее груди вырвался долгий протяжный стон. Схватив его за голову, она еще крепче прижала ее к своей груди.

В коридоре, неподалеку от двери, раздались какие-то звуки. Вивианна поспешно отпрянула от Оливера и принялась приводить в порядок платье, только сейчас осознав, в каком опасном положении оказалась. Ей вовсе не хотелось бы быть обнаруженной в такой пикантной ситуации кем-нибудь из пожилых дам – миссис Сен-Клер или леди Чапмен.

Она начала поправлять лиф платья, чувствуя, что прикосновение ткани к коже доставляет ей болезненное удовольствие. Оливер издал вздох сожаления и, повернув ее к себе спиной, стал помогать ей одеваться.

– Похоже, что самой судьбой нам предначертано прерывать самое приятное на самом интересном месте, – заметил он. – Впрочем, я верю в лучшее и мечтаю о бессонной ночи, которая ожидает нас.

Вивианна посмотрела на него через плечо:

– Если я правильно поняла вас, вы хотите сказать, что испытываете страдания из-за того, что вам не удалось?..

– Да, я страдаю, – подтвердил Оливер, удивившись такому вопросу.

Вивианна улыбнулась.

Оливер положил руки ей на плечи, затем опустил их ниже и сжал ее затянутую тканью платья грудь.

– Вам ведь это приятно, маленькая чертовка, – прошептал он ей на ухо. – Ведь в вас теперь не осталось ничего святого, верно, мисс Гринтри?

Она слегка вздрогнула, однако ее голос прозвучал твердо и решительно.

– Я не считаю себя хрупкой и нежной фиалкой.

– Конечно же, вы не похожи на фиалку, – рассмеялся Оливер.

Он отпустил ее и отошел в сторону. Обретение свободы показалось Вивианне одновременно и радостным, и горьким. Ей было приятно испытывать его прикосновения и поцелуи, однако она понимала, что в эти сладостные мгновения оказывалась на опасной грани, отделявшей благоразумие от безрассудства. Жившая в ней обольстительница снова пробудилась и отчаянно рвалась на свободу. Однако времени для того, чтобы испытать ее мощь, у нее не было.