— Нет-нет, что вы! Ваша девочка — настоящее сокровище! Такая умная и добрая…

— Я очень рада. Ну, Алессандра, попрощайся с учительницей, мы идем домой. До свиданья, синьора.

Учительница любезно улыбнулась. Потом в порыве подобострастия протянула букет цветов.

— Синьора Мандас, примите этот дар. Цветы в доме приносят радость…

— О нет. Я не могу их принять, — не слишком настойчиво стала отнекиваться синьора.

— Прошу вас! Вы доставите мне удовольствие. Берите!

Синьора Мандас благосклонно улыбнулась и приняла цветы.

Анджела, которая с тревогой наблюдала за этой сценой, побледнела. И тут еще эта Алессандра, спускаясь по лестнице за руку с мамой, повернулась и показала ей язык.

— Теперь будешь знать, — сказала Анджеле Приска, которая тоже все видела, — надо было принести пучок чертополоха! И подложить на стул, чтоб она на него села!

Когда они вертелись за партой, учительница всегда спрашивала:

— Что с тобой такое? Ты что, на чертополох села?

Вот было бы здорово, если бы она сама как-нибудь уколола себе задницу этими колючками.

Больше никто из девочек не заметил, какая судьба постигла цветы Анджелы Кокко.

Всем ученицам синьоры Сфорцы захотелось перещеголять Анджелу. Вдруг стало модным приносить учительнице цветы. И дня не проходило без того, чтобы на учительском столе не появлялось два-три букетика. Их приносили, как водится, Подлизы просто по привычке заискивать. А еще потому, что их матери говорили:

— Мы в долгу перед синьорой Сфорцей. Обычно учительницы в государственных школах готовят учениц только к экзаменам за пятый класс. А для вступительных экзаменов в среднюю школу приходится нанимать репетиторов и грохать на эту кучу денег.

Конечно, они не думали отделаться только цветами. Они уже обсуждали между собой, как еще ее отблагодарить. Но пока они могли таким приятным способом выразить свою признательность.

Многие Сорванцы тоже приносили цветы, чтобы Подлизы не обзывали их голодранцами.

И Кролики приносили, просто чтобы не отставать от других.

Синьора Сфорца часто выходила из ворот школы с полной охапкой всевозможных цветов.

Приска, которая шпионила за ней, заметила, что если поблизости оказывалась мама кого-то из Подлиз или Сорванцов, которая приходила забирать свою дочку, букеты Кроликов шли по рукам. Бывало, что букет доставался той же синьоре, которая утром всучила его своей дочери. Тогда они обе хихикали, как девчонки, когда обмениваются вкладышами.

Кролики очень страдали из-за этого, но продолжали приносить свои букетики в надежде, что на этот раз синьора Сфорца оставит их себе.

Приска это не переваривала, и Элиза тоже. В Элизином журнале цветы, переданные знатным мамам, записывались в колонку «Несправедливостей». Сами они ни за что не хотели подражать одноклассницам. Опять повторялась та же история, что с рождественскими подарками для бедных. Тех, кто еще не возложил цветы на учительский стол, остались единицы. Среди них были Приска, Элиза, Розальба и Аделаиде.

И Звева, которая, видимо, считала ниже своего достоинства дарить учительнице подарки. Зато ее мама у школьных ворот получила уже три букета, принесенных Кроликами.

Однажды в воскресенье после обеда Приска пошла делать уроки к Элизе и застала подругу с красными, распухшими от слез глазами.

— Может, ты сможешь узнать у нее, что случилось, — сказала бабушка Мариучча. — Мы не смогли вытянуть из нее ни слова.

Но Элиза только молча хлюпала носом. Когда бабушка и няня вышли из комнаты, она закрыла дверь на ключ.

Приска принесла в портфеле Динозавру, которая только что вышла из спячки. Черепаха сверкала красотой и чистотой. Утром Приска искупала ее в теплой воде, чтобы смыть пыль, и надо было видеть, как черепаха потягивается в воде, с каким наслаждением высовывает из панциря лапы и умную головку. Приска дала ей немного поплавать в тазике, потом вытерла и натерла панцирь каплей оливкового масла.

Динозавра очень проголодалась после долгого зимнего поста, и когда Приска положила ее на стол, сразу набросилась на листья примулы, которая стояла у Элизы в горшке.

— Кыш, дурында! — засмеялась Приска.

Но Элиза и ухом не повела.

— Можно узнать, что с тобой случилось? — потеряв терпение, спросила Приска.

— Я решила уйти из дома, — ответила Элиза.

Она приподняла край покрывала и показала собранный чемодан…

— Что они тебе сделали?

— Дядя Леопольдо меня больше не любит.

— Да ладно!

— Да, не любит! Он хочет взять другую девочку. А меня, наверное, отправит в детский дом.

— Чепуха какая-то! Как это другую девочку? Ты же его племянница.

— Пойдем, я тебе кое-что покажу, — сказала Элиза. — Разуйся, а то бабушка с няней услышат.

Так, босиком, на цыпочках они прошли по коридору к комнате дяди Леопольдо, где царила полутьма.

Элиза подошла к каминной полке, на которой в серебряных рамочках стояли фотографии. Бабушка Мариучча в молодости, покойный дедушка Теренций, близнецы в детстве, бабушка с дедушкой на собственной свадьбе, Бальдассаре и Казимиро в военной форме и Элиза во всех видах: совсем крошечная, постарше — на море, на плечах у дяди Леопольдо, в первой школьной форме, в костюме Тремал-Найка на карнавале, в белом платье на конфирмации…

И вот теперь среди этих семейных фотографий появилась еще одна, большая и в красивой рамке.

На ней была девочка приблизительно их возраста. Видно было только лицо и кусочек воротника.

Приска взяла фотографию в руки и поднесла к окну, чтобы разглядеть получше.

— Кто это? — спросила она шепотом.

— Я не знаю, — ответила Элиза. — Я с ней не знакома. Вот сегодня первый раз увидела.

— Ну ты у дяди Леопольдо спросила, кто это?

— Да. Но он не сказал! Сказал только: «Вот увидишь, она тебе понравится». Значит, он хочет привести ее к нам жить!

Девочка была красивая, ничего не скажешь. С венком из искусственных цветов на светлых волосах, прямым носом, серьезным ртом, хотя ямочка на правой щеке выдавала, что она еле-еле сдерживает улыбку. Глаза веселые, ясные. Может быть, немного близко посаженные, так что она смахивала на птицу. Но все равно очень симпатичная.

Приска почувствовала укол ревности. В доме Маффеи было полно ее фотографий, но дядя Леопольдо никогда не ставил их в рамку на каминной полке. Наверное, она сама виновата, она ведь так ни разу и не сказала ему про свою любовь. Приска придирчиво разглядывала незнакомую девочку. Кто она? Что ей надо? Откуда она взялась?