– Наверное, – кисло промямлила Надя. Трогать высокие материи ей не хотелось.

– А знаешь, я в любовь не верю, – поделилась опытом Красовская. – И то, что Андрюха ушел, здесь ни при чем. Это я не от злости, не от разочарования. Просто нет никакой любви. Люди ее придумали, чтобы было не так тоскливо жить. С человеком может быть весело, интересно, привычно, удобно, когда это сочетается с узнаванием, с первыми впечатлениями, возникает чувство, которое назвали влюбленностью. Влюбленность – это то, что быстро проходит. И если в процессе привыкания ты сделала вывод, что этот человек тебе подходит, то можно попробовать. Но чаще какие-то параметры тебя не устраивают: не так одет, не то говорит, не тем пахнет, не там спит, ну – и так далее. Тогда ты просто уходишь искать замену. Одиночество противоестественно. Каждый должен жить в стае, но в каждой стае у отдельной особи должна быть пара. Иначе некому будет прикрыть твою спину. Если хочешь получить нормальный совет, расскажи все. Если хирургу только намекать, где у тебя болит, а щупать не давать, то он запросто ошибется с диагнозом и отпилит что-нибудь не то. Пока что я не понимаю, почему ты, вместо того чтобы играть в эту свою любовь, сутками трешься на работе. Или ты зарабатываешь деньги для него?

– Да ты что! – возмутилась Надя, задохнувшись от несправедливых подозрений в адрес Валеры.

– То есть он не наркоман, не картежник и деньги с тебя не тянет?

– Да он вообще не знает, сколько я зарабатываю!

– А едите и живете вы на чьи деньги?

– На его.

– Тогда не понимаю, – задумалась Вика. – Даже если это любовь, то какой от нее толк, когда предмет обожания постоянно вне досягаемости? Мазохизм какой-то. Или он уже на излете. Ты не боишься его потерять?

– Да я уже чувствую, что теряю! – едва не плакала Надя. – Я потому и позвонила тебе!

– Тут я тебе не помощница. Или ты мне рассказываешь все, или варись в своем борще одна. Мужчине нужно внимание, ласка и стимул. Ничего из перечисленного ты дать не в состоянии. По неизвестной причине.

– Ладно, давай я тебе все расскажу, только обещай не орать, не перебивать и ничего не предпринимать.

– Обещаю. Не тяни, вываливай свои секреты.

Надежда осеклась. Вывалить секреты, конечно, большого ума не надо, а как потом затолкать их обратно в потайную шкатулочку. Это как вода, пролившаяся из разбитой вазы: вытереть можно, вернуть – никогда. Если хочешь, чтобы тайна осталась тайной, не делись ни с кем. Но дело было еще и в том, что Надежда не была уверена, что кто-то сможет ей помочь. А вот лишний раз сообщить, что она дура непроходимая, – это пожалуйста.

Но все же она рассказала Вике все. Просто потому, что носить эту тяжесть в себе не было уже никаких сил.

Конечно, Вика орала. И ругалась, и перебивала, и причитала, и в результате вынесла свой приговор:

– Таких дур еще поискать. Вместо милиции, вместо частного сыщика, который обошелся бы не в пример дешевле, ты впряглась в кабалу. Да найти твоего папашу-афериста – раз плюнуть. Выясни у своей ненормальной мамочки его данные, и сдадим голубчика кредитору. Это ж надо – выход она нашла! Долг чужой выплатить! Ты просто сумасшедшая. Тут столько выходов из этой ситуации, а ты бьешься лбом о кирпичную стену и ждешь, пока дыра образуется. Знаешь, где в результате будет дырка?

– Я не могу сказать маме, – простонала Надя. – Ты что, не понимаешь? Я лучше вообще утоплюсь.

– Конечно, лучше. По крайней мере перестанешь отравлять жизнь своему Валере, – поддакнула Красовская. – Ишь, какие мы нежные. Отработает она. Да даже если ты пару банкоматов ограбишь, и то не наберешь всю сумму! Двадцать пять лет она будет отдавать! Ты к врачу ходить не пробовала? Мамин гундеж и пожизненная кабала – вещи несравнимые, не находишь? Так, наверное, надо выбирать из двух зол меньшее?

– Ты ничего никому не скажешь, – дрожащим голосом прошептала Надя. Ей и в голову не приходило, что деятельная Красовская может вмешаться в ее личную жизнь, не ограничившись обычным набором советов. Но подумала она о таком варианте слишком поздно. Вика уже все знала. Она всегда считала себя правой и если уж вбивала что-то себе в голову, то шла до конца, как бульдозер без тормозов.

– Да больно надо, – хмыкнула подруга. – Своих проблем выше крыши. Хочешь пахать – паши. Только мой тебе совет – Валере своему не говори ничего. Мужики, они только в книжках все такие из себя героические и понимающие. А реальность может тебя сильно удивить. Я думала, ты поумнела.

– Я поумнела, – скучно подтвердила Надюша. – Только поздно. Сама понимаешь: сначала завязнешь в болоте, а потом уже соображаешь, что проще было обойти. Жаль, что время назад не отматывается, а то б я отмотала.

– И что? Сидела бы сейчас в своей конторе? Знаешь, я тут кино недавно смотрела. Мужик в прошлом бабочку убил, так вся цивилизация под откос пошла. Так что – живи настоящим.

Конечно, Надежда поразмыслила и решила сделать все наоборот. Валера был самым близким, самым родным, поэтому скрывать от него причины возникших проблем было бы неправильно. Любая недосказанность рождает подозрения, подозрения рождают вопросы, отсутствие ответов на вопросы приводит к непониманию и разрыву. Если среди разговора собеседник вдруг внезапно встанет и уйдет, вы имеете полное право обидеться. Поскольку у вас нет информации о причине его ухода. Если перед уходом он скажет, что его тошнит, вы можете вообще оскорбиться насмерть. А вот если он пояснит, что его тошнит по причине токсикоза или, например, неудачного эксперимента личного повара, то вы даже посочувствуете. Чтобы не создавать проблем, следует давать окружающим полную информацию. Но даже в этих случаях никто не гарантирует, что вы будете правильно поняты.

Вопреки ожиданиям Валера пришел трезвым, но так поздно, что Надюша еле дождалась.

Если вы не имеете целью поссориться с партнером, то не следует допрашивать его, где и с кем он был. Во всяком случае, сперва надо обласкать и накормить. Это поможет ему понять, что в любом случае дома лучше. Или – не хуже, чем там, откуда он заявился среди ночи. Иначе в следующий раз вы его вообще не дождетесь и не перед кем будет разыгрывать оскорбленное достоинство. Мужчины не любят, когда их загоняют в угол. Все это Надя понимала, поэтому сосредоточилась на своей проблеме, а не на том, где он был. Думать о вариантах вообще не хотелось. Где можно пропадать столько времени в выходной день? Где надо!

– Я так соскучилась. – Она бросилась Валере на шею, словно он вернулся из длительной командировки. Уже по его дежурному поцелую она поняла, что что-то случилось. – Есть будешь? – Надя с преувеличенной радостью упорхнула в кухню и загремела тарелками. – Я без тебя не ела, ждала. Ты голодный?

– Нет. Я сыт.

– А я биточки сделала, – перебила его Надюша. Ей вдруг стало так страшно, что замерзли пальцы, а воздух в легких стал жестким и колючим.

– Мне кажется, нам надо поговорить. – Валера сел и внимательно уставился на нее. Ничего обнадеживающего в его глазах не было. То есть ровным счетом ничего. Так можно смотреть на неработающий кодовый замок или сломанный велосипед: задумчиво, озабоченно и с легким раздражением.