Кто постарше, вооружившись регалием, уселся за ломберным столиком. Здесь не было пьянства, а потому не водилось и ссор. Где-то вдали протявкали койоты. Со стороны залива Святого Франциска послышалась песня: «Торжествует вся наша Россия...»

— Это, верно, ваши поют? — обратился губернатор к сосредоточенно сдававшему карты капитану Ружевскому.

Тот согласно наклонил голову.

В небольшой буфетной Лешек Мавр помогал Ане-Тересе убирать посуду. Время от времени молодая сеньора бросала в сторону смуглолицего одноглазого поляка настороженно-вопрошающие взгляды, словно предчувствуя... ожидая чего-то и потому как бы приглашая его к разговору, на что Лешек отвечал лишь предупредительными улыбками. Но один раз, как ей показалось, слегка пожал плечами, сопроводив действо сие легким кивком головы в сторону растворенных дверей, возле которых то и дело появлялся кто-то из гостей или хозяев...

Через несколько дней, перед обычной полуденной сиестой, небольшое общество собралось на крытой чапарралем и увитой виноградными лозами галерее. Ножки кресел утопали в вязком глинистом полу. Покуривали доставленные с фрегата регалии. Лешек Мавр с улыбкой листал старинный астрономический учебник, автор коего популярно излагал систему Коперника: «Говоря о системе мира, нельзя не предостеречь верующих насчет одного еретического мнения, к несчастью, повсеместно принятого...» Далее следовало подробнейшее изложение гелиоцентрической системы. Комендант пресидии, не выпуская изо рта регалии, следил за нитью разговора, одновременно мастеря при этом птичью клетку. Испанскому идальго не должно было заниматься иными ремеслами, кроме как войной, изготовлением клеток и зубочисток.

— Буэно (Хорошо)...— блаженно протянул падре Томас, потягиваясь и щурясь, словно кот.

Погода и впрямь была превосходная. Разговор интересен. Пренеприятнейшую историю, связанную с захватом «Инфанты Изабеллы», дружно предали забвению. Теперь беседа велась на более значительную тему. «Вселенский Орден Восстановления...».

Политическая ситуация в Испанской Калифорнии давно уже носила чрезвычайно запутанный характер, а посему определиться должным образом в этой, если так можно выразиться, хронической неразберихе представлялось делом весьма и весьма сложным...

«Калифорния,— писал Завалишин,— не принадлежала к тем владениям Испании, которые она считала важными в политическом отношении или которыми бы дорожила для выгод. Сначала иезуиты, а потом францисканские монахи были здесь главными действующими лицами. Как некогда в Парагвае, так и в Калифорнии действовали испанцы единственно для вящей славы Божией. Подданные короны мало заботились о благосостоянии страны, поставленной природою в самые благоприятные условия». Исключительно для целей миссионерства предназначалась поначалу и военная сила, когда проповедь христианства не давала положительных результатов. Да и не могла она иметь другого назначения, «как по своей общей незначительности, так и по раскиданности на огромном пространстве». Впрочем, по открытии иезуитами золотых и серебряных залежей, по обзаведению хозяйством и плантациями, приносившими определенный доход, и, допреж всего, от торговли с Русской Америкой положение несколько изменилось. Миссионерство отошло на второй план, и жатва на ниве Господней уступила место жатве иной...

Почти до середины 20-х годов XIX столетия Калифорния была провинцией вице-королевства Новая Испания. Поначалу и Верхняя и Нижняя Калифорния были под единым управлением, позднее власть разделилась: южную часть ее со столицею в Лорето и с четырьмя пресидиями возглавил один губернатор, а Новый Альбион с одной пресидией и столицей в Сан-Карлос-де-Монтерее — другой. В 1821 году испанский вице-рой подписал акт об отделении колонии от метрополии. Началась так называемая эра пронунсиаменто. Тогда же объявлен был новый республиканский император Августин де Итурибде. В 1824 году он был казнен инсургентами. С тех пор президенты и императоры сменяли друг друга с головокружительной быстротой, что несло народу, а более всего индейцам неисчислимые бедствия и лишения. В 1836 году вспыхнул мятеж сержанта I Кастро, объявившего себя генералом и правителем независимой Калифорнии. Он захватил Сан-Франциско и Монтерей, сослал губернатора Гунтереса вместе с правительственными чиновниками и их семьями «за тропик Рака — на мыс Святого Луки...».

Увы, для Русской Калифорнии все эти события были далеко не безразличны. Угрозы со стороны мексиканцев, проникновение в земли Нового Альбиона американцев заставили правление РАК задуматься над предложением двадцатилетнего мичмана российского флота Д. И. Завалишина: через Орден Восстановления «найти такую формулу соглашения, которая могла бы прочным образом соединить выгоды России с выгодами и желаниями населения, как испанского, так и индейского... и через это образовать с самого начала прочную силу». Будущий декабрист хорошо понимал безысходное положение калифорнийских испанцев — бывших подданных короны, а также и те выгоды, которые могла бы извлечь Россия из такого положения. Следовало не мешкая «начать осуществление плана Баранова, по крайней мере относительно расширения Колонии Росс, без которого она не только не приносила пользы Компании, но была ей только в тягость, потому что без этого расширения она не могла сделаться колонией земледельческой, что существенно и было нужно».

Однако далее раздумий дело не пошло, попытки же Завалишина самостоятельно осуществить свой проект присоединения Нового Альбиона к России, при посредничестве губернатора дона Хосе де Аргуэльо, ни к чему не привели. Завалишин более никогда в Калифорнию не вернулся. А покровительствовавший ему в свое время адмирал Николай Семенович Мордвинов получил внушение от графа Аракчеева: «Как осмелился мятежный мичман действовать так, не будучи на то уполномочен правительством!» Уже позднее, в Сибири, познав бездну невзгод и лишений, заново пережив и во многом оценив по-новому прошлое, понял несостоявшийся великий магистр главный свой просчет: не должно было глядеть на краснокожих друзей своих как на сугубо пассивную силу... Потому и завещал он Лешеку Мавру, допрежь всего, встречу с калифорнийским Робин Гудом — тойоном мивоков Помпонио, по прозванию Серая Пума...

Российские матросы, собравшиеся на берегу, слушали совершаемый Епимахом напутственный молебен. Стоявший рядом с иеромонахом корабельный батюшка усердно размахивал кадилом. Потом все уселись в шлюпки...

Фрегат «Камергер Резанов» покинул порт Святого Франциска и взял курс к берегам Русской Америки. Не без сожаления оставляли мореходы Калифорнию, одарившую их радушным приемом, отдыхом, изобилием различных благ и удовольствий. В зрительные трубы долго еще можно было видеть все знакомое им население, собравшееся на южном мысу, дабы проводить корабль сколько можно далее. На другой день плавания половина команды заболела, объевшись фруктами, жареными поросятами и «прочим соблазнительным добром...».

Это было время, когда суда флага российского беспрепятственно бороздили воды Великого Восточного океана, фактически господствуя над всей северной его частью. В то время, как суда других стран — будь то купеческие или военные — лишь изредка осмеливались показываться вблизи берегов Аляски и Калифорнии.

Долго еще стоял дон Гаспар Эль-Оро-и-Крус, глядя вслед удалявшемуся фрегату. О чем он думал? Быть может, о былом величии испанской короны или же о своем далеком предке, чья пластинчатая наручь красовалась на