- Еще три трупа? - вскинул брови Ляо. - Чьи трупы? И где?

- Кажется, это были подручные Яши Мухомора, Это произошло на пляже, где мы загорали со Стивом. Они напали на нас, оглушили Стива, затащили нас в лодку, а потом кто-то подстрелил их. Скорее всего тот же снайпер, что убил девочку-фею. Как и в Батубулане, выстрелов не было слышно, и мы никого не видели.

- На вас напали на пляже? - В глазах полицейского загорелся охотничий азарт. - Где именно это произошло?

Ну вот, еще один допрос! Когда же наконец это кончится?

- Сначала я приму душ и переоденусь в сухую одежду, - решительно заявила я. - Покойным приятелям Яши Мухомора хуже уже не будет, а вот я могу простудиться.

Сианон скрипнул зубами и яростно сжал кулаки. Выражение его лица напомнило мне Отелло в момент финальной разборки с Дездемоной.

- Знаю, знаю, - кивнула головой я. - Ты ненавидишь женщин и писателей детективных романов.

- И с каждым днем все больше, - тяжело вздохнул полицейский.

* * *

- Значит, вы видели, как арабы встречались с каким-то индонезийцем? взволнованно повторил Сианон.

Я задумалась, стоит ли говорить Ляо о том, что я даже сфотографировала их встречу. Перед тем как мы расстались, я попросила у Стива пленку, но он заявил, что сам проявит ее и, если фотографии получатся, сделает для меня копии. Предчувствие подсказывало мне, что фотографий я не увижу, но не драться же с ним! Меньше всего на свете в мои намерения входила ссора с киллером. Возможно, я и спасла ему жизнь, и он даже питает ко мне определенную симпатию, но это ничего не значит. Профессиональные убийцы - как ядовитые змеи: рядом с ними никогда не можешь быть уверенным в собственной безопасности.

Может, зря я рассказала Ляо о событиях на пляже? С другой стороны, я и так скрываю слишком много информации. Сианон ведь тоже не дурак. Пожалуй, остановлюсь на нейтральном варианте - упомяну, что сделала фотографии, но напечатать их нельзя, потому что пленка испортилась, когда Мы

плыли к берегу. Она ведь действительно могла испортиться!

Так я и поступила.

- И ты, конечно, не сможешь толком описать лица арабов и индонезийца, проворчал Сианон.

- Арабы были похожи на арабов. Смуглые, темноволосые. Один был лет сорока-сорока пяти, другой лет на десять моложе.

- Так я и думал, - вздохнул полицейский. - Твоей наблюдательности можно позавидовать. Ты никогда не принимала участия в конкурсах на звание худшего свидетеля?

- Я же не виновата, что у арабов были совершенно стандартные лица!

- _Стандартных_ лиц не бывает, - проворчал Сианон. - Эту идиотскую формулировку изобрели безмозглые писатели, неспособные отличить негра от вымазанного сажей голландца.

- Зато индонезийца я разглядела хорошо. Но раз ты считаешь, что я не могу отличить негра от немытого европейца, вряд ли имеет смысл тратить время, описывая его...

Ляо метнул на меня яростный взгляд.

- Не забывай, что я вполне могу повесить на тебя четыре трупа, так что лучше не доводи меня.

- Шесть, - напомнила я. - Но ведь ты не станешь этого делать?

- Как выглядел индонезиец?

- На голову ниже арабов, коренастый, с намечающимся брюшком. Лицо круглое и приплюснутое, словно его ударили сковородкой, глаза маленькие, глубоко посаженные, углы губ неприятно опущены, короткая стрижка, черные волосы и резко контрастирующие с ними совершенно седые виски. Кажется, что их специально покрасили в белый цвет.

- Сиварван Сутхамико, - подытожил Сианон.

- Ты его знаешь?

- Политический деятель. Ходили слухи, что он был связан с движением "Свободный Асех" и финансировал Фронт национального освобождения Асеха, но ничего конкретного так и не удалось доказать.

- А что это за движение "Свободный Асех"? - заинтересовалась я.

- Асех - это северный район Суматры. Организация "Свободный Асех" пыталась совершить государственный переворот, но мятежники были разбиты правительственными войсками.

- А какое отношение к этому имел Сиварван Сутхамико? - Я с трудом произнесла непривычно звучащее имя.

- Ничего так и не было доказано, но ходили слухи, что именно он подстрекал лидеров "Свободного Асеха" к открытому вооруженному выступлению. Сиварван прекрасно понимал, что армия разобьет их в пух и прах, но жестокие карательные операции должны были вызвать волну антиправительственного возмущения. Слабость правительства он рассчитывал использовать в своих целях, но чуть не погорел сам, когда поползли слухи о его, хоть и косвенном, участии в мятеже.

- Везде одни и те же игры, - вздохнула я. - А какие дела у него могут быть с арабами? Думаешь, речь шла об электромагнитной бомбе Тетери на?

- Не обязательно. Сиварван ведь тоже мусульманин. С Халедом Бен Ниядом он может проворачивать любые сделки, от торговли живым товаром до создания баз по подготовке террористов. Хотел бы я послушать, о чем они там договаривались.

- У вас что, политики занимаются торговлей живым товаром?

- Да это я так, к слову. Хотя исключать такую гозможность нельзя. Детская проституция приносит необычайно высокий доход. Деньги всем нужны, а политикам - в первую очередь. Нельзя утверждать наверняка, что переговоры велись о бомбе, но это вполне вероятно.

- Но ведь индонезийцам самим нужна бомба. Зачем же Сиварвану отдавать ее Бен Нияду?

- Потому что Бен Нияд заплатит ему за это, - пожал плечами Сианон. - За деньги Сутхамико зарежет собственную мать. Впрочем, все это домыслы. Неизвестно, о чем они говорили на самом деле.

- Значит, нет никакого толка от того, что я узнала?

- Я этого не говорил.

- И что ты собираешься делать дальше?

- Для начала я приглашаю тебя на прием во дворец раджей Карангасема, правивших на Бали и Ломбоке.

- Прием во дворце? Ты серьезно?

- Абсолютно серьезно.

- А как мы туда попадем?

- Мы будем личными гостями принца Барингли, потомка династии Карангасемов.

- Ты знаком с принцем?

- Я же предупреждал, что тебе предстоит пообщаться с высшим обществом.

- Но ведь ты простой полицейский. Как тебе удалось получить приглашение?

- Я не простой полицейский. Я богатый японский бизнесмен.

- Хотела бы я знать, как тебе это удается. С зарплатой полицейского невозможно изображать богатого японского бизнесмена. Кроме того, обычный полицейский не получает приглашений от принцев. Это означает, что ты обманул меня, утверждая, что проводишь расследование один, на свой страх и риск. Кто тебе помогает?

- Но ведь и ты рассказываешь мне далеко не все, - усмехнулся Ляо. - Вряд ли нам стоит затевать дискуссию по поводу взаимной откровенности. Прием в честь праздника Балигиа назначен на субботу. Сделай мне одолжение, постарайся за оставшиеся два дня никого не убить.