- Здравствуйте, Ая… Ая Маратовна. Вот, возьмите, - присаживаюсь и протягиваю документы. – Я не знаю, что делать… Может быть, нужны какие-то деньги? Может быть, нужно что-нибудь еще…? Расскажите, пожалуйста, что конкретно произошло? Он ни кому не навредил? Никто больше не пострадал? - выпаливаю на одном вздохе.

«Как много вопросов, но как же мало ответов… Надеюсь, что врач мне сейчас хоть что-то расскажет…»

- Ая Маратовна, дело в том что… - Максимов сцепляет руки в замок и немного молчит. – У нас есть основания полагать, что ваш жених пытался покончить жизнь самоубийством.

Ая

- Нет. Я в это не верю, - произношу я дрожащим голосом. – Не может тут быть никакого суицида. С чего вы вообще это взяли? Почему так решили? Он, никогда… Он… Нет… Не может этого быть…

Врач, видя, что я начинаю нервничать, старается меня немного успокоить.

- Не нервничайте. Сейчас он уже в больнице. Но, мои предположения на этот счет, к сожалению, не безосновательны, – мужчина складывает руки в замок.

А я внимательно смотрю на него, выжидающе, когда же он, наконец, продолжит.

- Понимаете, кхм… Ситуация сложилась следующим образом. Когда он приходил в себя на короткое время, в скорой, как мне сообщила бригада, он произнес следующее: «Не нужно меня спасать. Я бы хотел умереть.» Вы понимаете, если он пытался покончить жизнь самоубийством, я обязан сообщить об этом инциденте психиатру и оповестить соответствующие органы… - мужчина видит, что я в легком ступоре, и поясняет, - в полицию.

Я нервно зажевываю свою губу, чуть ли не прокусив ее до крови.

- Возможно, после его выписки и восстановления, ему понадобится последующая диспансеризация в психиатрической лечебнице.

- Разве это так необходимо? – спрашиваю я отсрожно, а после говорю чуть смелее, - Мало ли, что может произнести человек, находясь в такой ситуации! Произошла авария! К тому же, вы сами сказали, что в его крови нашли алкоголь! Возможно, он просто был пьян, поэтому и говорил всякую чушь! Нет, я… Я просто не могу поверить, что он был на это способен!

Хоть я и говорю это, пытаясь убедить врача, саму меня начинает одолевать тяжелейшее чувство вины. Мне начинает казаться, что это всё из-за меня. Что это именно из-за меня он напился! Из-за меня он сорвался! Возможно, из-за меня он даже мог кому-то навредить!

И хоть на данный момент известно, что он, Слава Богу, никому не навредил, но он, возможно, пытался навредить себе…

Я опускаю глаза, тяжело вздыхая. Тяжкий груз на моих плечах так давит, что мне даже соображать трудно.

« Неужели я такая дрянь, что поставила человек в такую безвыходную ситуацию в своей жизни. Неужели из-за меня он обрек себя на такую фатальную ошибку?»

Мне становится страшно. Так страшно, что я начинаю дрожать. Смотря на свои трясущиеся руки, я бросаю беспомощный взгляд на врача. Мужчина понимает все без слов. Заметив, в каком состоянии я сейчас нахожусь, он услужливо подставляет мне стакан, наполняя его водой из графина.

Из моих тревожных мыслей, заставляющих мое тело так реагировать, меня вытаскивает спокойный и рассудительный голос врача.

- Девушка, вы успокойтесь. Глубоко вдохните и выпейте немного воды, - говорит мне мужчина, и я послушно выполняю всё это. – Я сказал вам всё это, чтобы для вас это не было шоком в будущем. Я думаю, что вам сейчас нужно быть рядом с ним. Вполне возможно, что когда он придет в себя, вы сможете поговорить, и всё прояснится.

Мужчина смотрит, как я глотаю воду, и одобрительно кивает.

- Скажите мне, пожалуйста, до того, как произошла эта ситуация, у вас все было в порядке? Вы не ссорились? Может быть, возникло недопонимание между вами, и вы поругались?

Я снова прячу взгляд, опуская его к своим коленям, которые все еще слегка потрясывает. Но, нужно отдать должное, дыхание и вода и правда помогли мне немного прийти в себя и успокоиться.

- Да… - отвечаю я тихо. – У нас и правда… Случился конфликт. Неприятная ситуация.

- Что ж, вполне возможно, что данный конфликт и спровоцировал такое саморазрушительное поведение. Произошел, так сказать, небольшой срыв, - предполагает врач, будто ища подтверждение своим словам.

А меня его домыслы еще больше затягивают в пожирающее изнутри чувство вины за произошедшее. Паника сменяется какой-то чёрной и туманной безысходностью.

Врач говорит, что мне нужно быть рядом с ним.

«Да как я вообще могу после таких заявлений смотреть ему в глаза?! Да и смогу ли я когда-нибудь еще раз посмотреть в его глаза? А что, если… Что если он больше не придёт в себя? Что если он не поправится? Что если это конец для него? А если его травма слишком серьезная? Что если он придет в себя, но окажется, что он так сильно покалечился, что он больше не сможет нормально жить и функционировать?»

Все эти мысли съедают меня. Мне становится жутко от всех тех возможных сценариев дальнейшего развития событий, что со скоростью урагана проносятся у меня в голове, не допуская иных, хоть сколько –нибудь радостных и позитивных исходов.

Я совершенно не понимаю, что мне делать. Как вести себя. Ситуация, в которой я оказалась, просто выбила почву у меня из под ног.

Все прочие мысли вытесняет одна, которая начинает биться в голове, словно метроном.

- А можно… - я запинаюсь на полуслове, будто даже произнести эти слова у меня нет прав, - А можно ли мне его увидеть? Могу я… Меня пустят… К нему в реанимацию? – осторожно интересуюсь я, поднимая на врача полный отчаяния и непонимания взгляд.

Врач задумывается ненадолго. Проходит меньше минуты, но для меня они протягиваются, словно целая вечность.

- Да, - снисходительно отвечает мужчина. – Можно. Но, только ненадолго! – тут же предупреждает он меня, поднимаясь из-за своего стола, заваленного карточками пациентов.

- Когда он придёт в себя, мы вам сразу же об этом сообщим. Ваши контакты у нас остались. Поэтому, как только ему станет лучше, вы сможете к нему приехать.

Я судорожно киваю головой и тоже поднимаюсь со своего стула, вслед за врачом.

- Давайте, я вас провожу к нему. Пойдемте за мной, - говорит мужчина, поправляя свой халат, и проходит мимо меня, направляясь к выходу из своего кабинета.

Я снова киваю, двигаясь следом за мужчиной.

Светлые стены больничного коридора сдавливают мне виски своей гнетущей атмосферой. Я стараюсь не отставать от мужчины, который двигается к палате реанимации.

Когда он скрывается за дверью, я сначала даже не решаюсь зайти внутрь. Все тело сжимается и немеет. Мне приходится сделать над собой огромное усилие, чтобы взяться за холодную ручку и проследовать за врачом.

И вот я вижу Андрея, лежащего на больничной койке. Только сейчас до меня доходит, что это всё правда. До этого я до конца не верила, понимала, но отказывалась принимать. От тела Андрея к стоящим рядом аппаратам и капельнице идут какие-то провода и трубки, по которым в вены поступает лекарство.