– Почему?

– Сам поймешь, – буркнул старик. – Все, приехали.

Он остановил машину в узком безлюдном переулке и опять посмотрел на часы. Поднял выцветшие глаза на молотобойца и прижал палец к губам.

Прошло несколько минут.

– Можно, – наконец тихо произнес Годунов и заговорил быстро, отрывисто, на пределе слышимости:

– Слушай и не перебивай. Весь город прослушивается, просматривается и сканируется. Поэтому его и называют «Пип-Сити». Аппаратура сложная, и часть системы ежедневно отключают, чтобы протестировать. Провести регламентные работы. Расписание регламентов – государственная тайна. Но у всех кому надо оно есть. У меня тоже есть. Думаешь, я зря про злодея Суховлагина книгу пишу? Этот район – два переулка и перекресток – сейчас на регламенте, его не будут прослушивать еще девять минут. Понял?

– Да.

– Теперь говори, зачем приехал. Только быстро и коротко.

Денис набрал полную грудь воздуха.

– Мой друг, – сказал он, – нашел семя стебля.

– Хо! – произнес Годунов, стремительно возбудившись. – В Старой Москве?

– Да.

– Так. А я тут при чем?

– Мой друг не знает, что с ним делать.

Старый Гарри сжал кулаки.

– А твой друг… он уверен, что нашел именно семя стебля? Как оно выглядит?

– Это оно, – сказал Денис. – Я держал его в руках. Можете не сомневаться. Оно одновременно и мертвое, и живое… В любом случае это аномальный предмет. Может быть, неземной.

– Черное яйцо размером с голову ребенка?

– Да. Но оно меняет цвет…

– Не важно, – перебил Годунов. – Тяжелое?

– Очень тяжелое.

Старик кивнул.

– Есть какая-то защитная упаковка? Ящик? Мешок? Или оно просто где-то валялось?

– Не валялось. Оно было в особом контейнере… Оно и сейчас в контейнере. Там автономная система контроля температуры и влажности…

– Ага. И что ты хочешь от меня?

– Совета. Помощи. Он не хочет сдавать его властям.

– Кто?

– Глеб. Ну… тот парень, который нашел. Мой друг.

– Кто еще знает?

– Он и я. Был еще третий, Глеб послал его узнать, можно ли получить официальную премию… В Интернете написано, что нашедшему зародыш дают премию… Но того парня убили. Сразу.

– Суки, – проскрипел Годунов. – А твой друг, значит, хочет денег?

– Если получится.

– Не получится, – ответил Годунов.

– Значит, отдаст бесплатно. Но только надежным людям.

– А зачем ему именно надежные люди?

– Затем, что мы не хотим, чтобы трава опять выросла.

– Хо! Понятно. Благородные мальчики из нищей Европы…

– Мы не мальчики.

– Ладно, ладно, – отмахнулся старик. – Не мальчики. Надеюсь, вы знаете, что зародыш начинает развиваться при контакте с водой?

– Знаем. Но вы, по-моему, знаете больше, чем мы.

– Кое-что. Правда, я его видел только один раз. Не ваше. Другое.

– Значит, их несколько?

Годунов вздохнул.

– Никто не знает, сколько их. Одно лежит в личном сейфе министра обороны. Еще одно – в Институте новейших проблем физиологии и генетики. Там, где гомо флорусов изучают. Ходят слухи, что недавно китайцы тоже заполучили семечко. То ли кто-то им продал, то ли сами клонировали. Ну и наверняка в частных руках тоже находятся зародыши, сколько – черт его знает…

– Значит, – твердо произнес Денис, – надо сдать наш зародыш в этот институт. Или лично министру обороны. Если не получится – помогите нам его уничтожить.

– А вы пробовали?

– Ну… Разбить его нельзя, это я знаю.

– Больше не пытайся.

– Я вообще к нему подходить не хочу. Оно… живое. Оно излучает энергию. Оно хочет, чтобы его бросили в землю и полили водой.

– А ты не хочешь.

– Конечно нет! – зло произнес Денис. – У меня отец погиб из-за этого и мать больна. Ей нужны лекарства! По три таблетки цереброна каждый день! У нас в Москве никто не хочет, чтобы вернулись старые времена. Зря мы, что ли, башни ломали?

– Ошибаешься, пацанчик, – горько сказал Годунов. – Есть много таких, кто хочет. Мечтает. Спит и видит… Даже я. Иногда.

– Странно, – сказал Денис. – Я думал, вы ненавидите старые времена.

– Сынок, – печально ответил Годунов, – я вообще не умею ненавидеть. Но это не важно. – Он громко засопел и посмотрел на часы. – Я все понял. И про семя, и про тебя, и про ситуацию. А теперь давай отваливать отсюда. Что-то мне рожа вон в том окне не нравится…

Денис огляделся, но не увидел ничего подозрительного.

– И… что? – спросил он. – У вас есть такие люди? Стопроцентно надежные? Те, кому можно верить?

– Есть, – ответил Годунов. – Я что, по-твоему, зря жизнь прожил?

Вернувшись в бар, Денис обнаружил, что коллектив поредел. Блондинка и загорелая исчезли. Кроме того, изменилась атмосфера: тощая была пьяна, а Полина не только пьяна, но и раздосадована.

– Ты нас бросил, – капризно протянула она. – Это ваши европейские штучки, да?

– Да, – ответил молотобоец. – Ничего не поделаешь.

Он подумал, как ему сесть – рядом с Полиной или напротив; устроился напротив. Час назад она едва не полезла ему в штаны, при всех, но с тех пор минул целый час, дама могла и перегореть; мы эти штуки знаем. Вон, губы дует, в сторону смотрит. Лучше восстановить прежнюю дистанцию.

– Этот страшный старик – твой папа? – спросила тощая.

Ее голос шуршал, как старая газета.

– Друг папы, – ответил Денис. – А почему «страшный»?

Диваны были огромны, и тощая, скинув туфли, устроилась горизонтально. Молотобоец вздрогнул: стол сам собой опустился на полметра ниже. Чтоб, значит, возлежащим вокруг него сподручнее было тягать харчи с тарелок.

– У него жуткие глаза, – сказала тощая. – В жизни не видела такого мутного человека.

– Он писатель, – сказал Денис. – Писатели все мутные.

– А твой папа – тоже писатель?

– Мой папа был журналистом. Но я его совсем не помню.

Полина тоже легла, подперла щеку кулачком, смотрела вполглаза, но заинтересованно. Негромко спросила:

– А кого он убил?

– Человека, – сказал Денис.

– За что?

– Он спасал маму. И меня.

Тощая помолчала и произнесла задумчиво: