— Наверное, кичилась богатством.

— Вот и фроляйн так думает… А я… даже не знаю. Зачем бы она тогда со мной разговаривала?

— Эвике, ты что, вела с Бертой задушевные беседы?! — воскликнул Уолтер. — И ничего не сообщила, когда я ее искал? Мне ведь нужна была любая информация!

— Эта ин-фор-ма-ция вряд ли бы вам пригодилась, — служанка произнесла по слогам мудреное слово и положила его в копилку, чтобы козырнуть им при случае, правда, в адаптированном варианте.

— И все таки, о чем вы говорили?

— Да так, ни о чем особенном, — отнекивалась Эвике, но ее уши почему-то запунцовели. — Она расспрашивала, как мы живем, не нужно ли нам чего… ну и я…

— И ты..? — брови Уолтера взлетели вверх.

— Если вы кому-то расскажите, я вас во сне придушу, — задушевным тоном сообщила девушка. — Кроме того, все мало-мальски ценное у нас давно уже заложено. Оставшиеся вещи ни один ломбард не примет, настолько все старое. Что мне оставалось делать?

— Да я тебя ни в чем не виню.

— Вам-то в чем меня обвинять? — отмахнулась горничная. — Но если его сиятельство узнает… ох что тогда будет!

— Что? — шепотом спросил Уолтер. Должно быть, граф только на людях милый, а сам вовсю третирует бедняжку.

— Он расстроится, — последовал антикульминационный ответ.

— Только-то?

— Как вы можете такое говорить! Ему нельзя волноваться, в его-то годы. И фроляйн Гизела на меня обидится, что мы шушукались за ее спиной.

— И это все?

— Это все, что я могу вам рассказать. Я поклялась ей не говорить об остальном. Просто поверьте мне на слово — она не такая, как прочие барышни. Не от мира сего.

Особенно в теперешнем ее состоянии, подумалось Уолтеру.

— Знаете, сударь, а я ведь понимаю почему она сбежала, — задумчиво продолжила девушка. — Фроляйн Гизела думает, что она хотела Бал сорвать и это чистая правда. С ее стороны, конечно, свинство нас всех так подвести, но я не представляю, как бы она выдержала. Тут никаких сил не хватит. Не знаю, есть ли у вампиров сердце, но если у нее хоть что-то осталось, оно б разбилось на той свадьбе.

— Подожди, Эвике. Какую их двух свадеб ты имеешь в виду?

— Обе.

Даже если Эвике и была марксисткой, от дармовой рабочей силы она не отказывалась, поэтому сразу же угнала Уолтера разбрасывать мох по ванной. Так обитатели замка трудились до заката, пока не настала пора закладывать карету. Уолтер вскочил на козлы, а девушки забрались внутрь, придерживая двери каждая со своей стороны, чтоб те не хлопали на ухабах.

До особняка Штайнбергов друзья добрались без приключений. Правда, за каретой пол-дороги бежали волки, требую пошлину за проезд по их лесу. Но когда Гизела, высунувшись из окна, пообещала захватить для них колбасы на обратном пути, они завиляли хвостом и отстали. Дворянское слово — кремень.

— Значит так, я буду разговаривать, а вы просто улыбайтесь, — проинструкировала Гизела своих спутников и позвонила в дверь.

Открыла им экономка, старинная приятельница Уолтера, которая сразу же разглядела за спиной виконтессы вчерашнего посетителя. Именно поэтому ее раздирали самые противоречивые эмоции, от вполне закономерного желания попресмыкаться перед знатью до неодолимой тяги отчитать виконтессу за то, что она водит подобные знакомства. А когда фрау Бомме увидела и пижонские красно-черные брюки Уолтера, подбородок ее задрожал, как желе во время землетрясения.

— Добрый вечер, фрау Бомме, ничего если я пройду? — защебетала Гизела, протискиваясь мимо экономки в прихожую и делая остальным знак, чтобы следовали за ней. — А я к герру Штайнбергу.

— Хозяин занят. Извольте подождать.

— Это вы мне предлагаете? — сладким голоском уточнила девушка. На лице экономки отразилось сомнение. Как ни крути, аристократку не посадишь ждать в приемной.

— Он освободится совсем скоро.

— Мое дело не терпит отлагательств.

— Он завтракает, — экономка предприняла последнюю попытку.

— Тогда другое дело. Можно и подождать, — согласилась Гизела без возражений.

Кому охота присутствовать при вампирском завтраке? Вряд ли они лакомятся гренками и омлетом, запивая все это сладким чаем. Что же они такое могут есть?

Наверное, мясо. Сырое мясо. Настолько сырое мясо, что оно пытается уползти из тарелки.

— Я, разумеется, доложу хозяину что вы пришли. А пока позвольте проводить вас в гостиную.

— Спасибо. И скажите, что у меня для него важные сведения. Я знаю где Берта.

Как только экономка скрылась за дверью, Гизела торжествующе посмотрела на Уолтера с Эвике. Первый во время всей беседы хранил благоразумное молчание, вторая же, как и пристало служанке, старалась казаться как можно незаметнее. Но полностью слиться с интерьером не удавалось, потому что ее простенькое платье и рыжие косы выделялись на фоне мебели с алой штофной обивкой. Понемногу девушка начала чувствовать себя засохшей веткой, которую какой-то шутник воткнул в роскошный букет роз. Судя по тому, как поежилась Гизела, ей тоже было здесь некомфортно.

— Ну ничего, как только он услышит про Берту, то сразу же появится…

Дверь распахнула так резко, что ручка пробила стену.

— Где она?!

Глаза Штайнберга метали молнии. Рядом маячил испуганный Леонард, все еще с повязанной на шее салфеткой.

— И незачем так кричать, — спокойно ответила виконтесса. — Мне удалось расшифровать ее дневник.

— Какой еще дневник? Откуда он у вас? Почему я ничего не знал?

Но прежде чем старший вампир, который уже подозрительно косился на сына, успел путем нехитрых умозаключений найти виновника, Гизела выпалила:

— Она в Вене.

— В Вене? Вот ведь что придумала, паршивка! Час от часу не легче.

— У вас там есть друзья? Может, она у кого-то гостит?

— Откуда? За эти годы я успел со всем раззнакомиться, — горько усмехнулся вампир. — И где мне там ее искать? Да и все равно не успею, Бал послезавтра.

— Так найдите ее… ну… с помощью телепатии! — посоветовал Уолтер. — Должна же быть между вампирами некая связь.

Штайнберг недоуменно посмотрел на незнакомого юношу. Леонард что-то шепнул ему на ухо и удивление сменилось равнодушием.

— Смог бы, будь я ее создателем. Но обратил Берту не я.

— Свяжись с Лючией. — предложил Леонард. — Вдруг она на этот раз согласится?

— Ерунда! Мне и прошлого хватило за глаза. Так орала, что у меня еще две ночи в ушах гудело. Она даже телепатически берет шестую октаву. Кроме того, ничего толкового она не скажет. Одна радость, что и он от Лючии не добьется ответа. Она нас обоих на дух не переносит.