– А ты успел превратиться в маленького предателя, – сказал Риз, в глазах которого перемигивались звезды.

– Я тебе уже давно говорил, что́ мне нужно.

«Захватить отцовский трон», – подумал Кассиан и спросил:

– Зачем?

Эрис явно понял ход его мыслей, ибо в янтарных глазах вспыхнуло пламя.

– По той же причине, по какой я оставил Морригану на границе и не притронулся к ней.

– Ты бросил ее мучиться и умирать, – резко возразил Кассиан.

Сифоны на его руках вспыхнули. Кассиан ничего не видел, кроме обаятельного лица Эриса, и не испытывал других желаний, кроме желания заехать по этому лицу кулаком.

– Я? – усмехнулся Эрис. – Ты бы спросил Морригану, так ли это. Думаю, теперь-то она знает ответ.

У Кассиана закружилась голова. Нестерпимый зуд возобновился, заставив его пальцы впиваться в спину, ноги и голову.

– Когда Певец теней вернется, дайте мне знать, – сказал Эрис и исчез в перебросе.

Ветер гнал лепестки. Чем-то это было похоже на метель в горах. Кассиан повернулся к Ризу.

Но взгляд Риза снова сделался отсутствующим. Он смотрел в сторону холмов, словно искал бродящего там зверя.

Кассиан не раз видел, как Риз глубоко уходит в себя. Он знал, что его брат склонен к таким погружениям, хотя внешне тот почти не менялся. Но чтобы уйти настолько глубоко…

– Что с тобой? – не выдержал Кассиан, почесывая зудящую голову.

Проклятое место.

Риз моргнул, словно забыл, что не один.

– Ничего, – ответил он, сдув лепесток с перчатки доспехов. – Ничего.

– Врешь, – возразил Кассиан, складывая крылья.

Но Риз его не слышал. Потом так же молча он совершил обратный переброс домой.

Неста смотрела в красноватый сумрак лестницы.

Ее работа в библиотеке, как и вчера, сопровождалась болью во всем теле. К счастью, Мерилла не явилась расправляться с нею за подмененную книгу. Неста не говорила ни с кем, кроме Клото, которая ограничилась лишь кратким приветствием на клочке пергамента. Неста расставляла книги по полкам, работая в полной тишине и при скудном освещении. Перерывы делала, лишь когда требовалось отряхнуть с рук густой слой пыли. Мимо, словно призраки, проносились жрицы, но послушницы с рыжевато-каштановыми волосами и большими зеленовато-голубыми глазами среди них не было.

Неста сама не знала, почему ей хотелось увидеть Гвин. Ведь она была не вправе раскрывать то, что узнала от Кассиана о нападении на храм. Особенно перед Гвин.

Однако сегодня Гвин не искала ее, а у Несты не хватало решимости подняться на второй ярус, постучаться в кабинет Мериллы и убедиться, что послушница жива и здорова.

И потому сегодняшними ее спутниками были тишина, боль в мышцах и гудение в голове. Может, гудение и привело ее на лестницу, а не в комнату, чтобы смыть библиотечную пыль. Сумрак манил ее, бросал ей вызов, словно открытая пасть крупного зверя. Дракона, готового проглотить ее целиком.

Ее ноги двинулись сами собой, и правая ступня оказалась на первой ступеньке.

Ниже и ниже, круг за кругом. Неста намеренно не стала смотреть на ступеньку с пятью дырками. Лишь переступила и пошла дальше.

Тишина, гул в голове и больше ничего. Ничего, ничего…

На сто пятидесятой ступеньке у Несты начали подкашиваться ноги. Боясь снова упасть и покатиться, она остановилась и прислонилась головой к камням стены.

Стоя в гудящей тишине, она ждала, пока ступеньки вокруг не перестанут покачиваться и кружиться. Когда мир снова замер, она начала долгий и утомительный подъем.

В комнате ее ожидал обед вместе с книгой. Дом явно посчитал «Великую войну» слишком скучной и предложил ей более занимательное чтение. Судя по названию, книга была из разряда неприличных.

– Не знала о твоих грязных вкусах, – лукаво усмехнувшись, сказала Неста.

Дом ответил ей шумом воды в купальне.

– Обед, купель и книга, – сказала Неста, восторженно качая головой. – Лучше не придумаешь. Спасибо.

Дом снова промолчал, но когда она залезла в купель, то сразу обнаружила, что туда налита не только горячая вода. Дом добавил в воду несколько сортов масел, пахнущих розмарином и лавандой. Неста глубоко втянула в себя терпкий, прекрасный аромат и вздохнула.

– Ты у меня единственный друг, – призналась Неста и с кряхтением стала устраиваться в купели.

Дому ее слова так понравились, что прямо в купальне, едва она разлеглась, появился поднос с громадным куском шоколадного торта.

Седьмой ярус библиотеки выглядел пугающе.

Неста стояла возле каменных перил шестого яруса, сжимая в руках книгу, которую требовалось вернуть на место. В каком-то футе от нее начиналась темнота – настолько густая, что нижние ярусы казались скрытыми пеленой тумана.

Там тоже хранились книги. Неста знала об этом. Но ее еще ни разу не посылали на те темные ярусы. Никто из жриц не проходил мимо места, где она сейчас стояла, заглядывая через перила. Темнота манила двинуться вниз по пандусу, словно пандус вел прямо в глубочайшую яму преисподней.

Двое Во́ронов Сонного королевства были мертвы. Осталась ли их кровь там, на самом дне? Или Ризанд с Бриаксисом удалили все следы?

Казалось, темнота поднимается и опадает, словно дышит.

Волосы на руках Несты стали дыбом.

Бриаксис исчез. Сбежал во время войны и скрылся. Даже Фейре и Ризанду не удалось разыскать и вернуть на место это воплощение страха.

А темнота осталась. Она подрагивала и тянула свои щупальца вверх.

Неста слишком долго всматривалась в глубины темноты. Нечего удивляться, если темнота тоже захочет на нее посмотреть.

Но Неста словно приклеилась к перилам. Она не помнила, как добралась до шестого яруса и что за книгу держит в руках.

Внизу была ночь. Тьма, гасящая свечу, и еще что-то. Не только полное отсутствие света, но и некое… чрево. Чрево, из которого вышла вся жизнь и куда потом вернется. Не доброе, не злое, а просто темное, темное, темное…

«Неста».

Имя прилетело к ней, словно поднявшись из глубин черного океана.

«Неста».

Оно проникло ей в кости и кровь. Нужно оторваться от этой тьмы. Уйти.

Тьма подрагивала и звала.

– Неста!

Неста стремительно обернулась, едва не выронив книгу за перила.

Рядом стояла Гвин и во все глаза смотрела на нее.

– Что ты тут делаешь?

С бешено колотящимся сердцем Неста вновь повернулась к темноте, но ничего не увидела. Обычная темнота, сквозь которую едва просматривались очертания нижних ярусов. А густая, непроницаемая чернота исчезла.