— Твое право, — подтвердил Тим.

Юрист перебрал свои документы и извлек большой белый лист бумаги.

Театральным жестом, как на судебном заседании, он сорвал верхний белый слой. Бонни и остальные увидели макет объявления о специальной выставке в главном национальном музее: «Молчаливые жертвы международного браконьерства. Спонсор: Воины Дикой Природы, Инк».

Тим встал. — Музей давно искал способ довести до публики идею об ответственности потребителя в отношении любого незаконного импорта. Мы послали им факсом копии широкоугольных снимков, и они поняли, что это как раз то, что им нужно. Вне зависимости от того, что произойдет с Эдди Лоббом, эта комната отправится в Вашингтон. Посетители увидят, какой ущерб природе может нанести всего один больной человек. Ну и, конечно, они увидят наше название и узнают, что мы пытаемся сделать для предотвращения подобных явлений.

Это новость была слишком хороша, чтобы Бонни могла переварить ее в вежливом молчании. Она затопала ногами и захлопала в ладоши.

— Мы победили! Мы победили!

Остальные осуждающе уставились на нее, но Бонни было все равно, хотя она ужасно покраснела прежде, чем усесться обратно. Даже эта маленькая неприятность не расстроила ее, потому что перед ее мысленным взором стояло лицо Селины, которой она расскажет новость.

С Селиной они должны были встретиться за ланчем. Теперь, когда Селина отремонтировала свой телефон, ей можно было позвонить. В глубине души Бонни ждала того чудесного момента, когда Селина пригласит ее к себе, но до сих пор, хотя Селина и назвала, правда, весьма неохотно, свой телефонный номер, она ничего не говорила о том, где живет. Бонни уже подумывала о том, чтобы выследить Селину. Она не была новичком в этом деле. Однажды она выследила берлогу медведицы и получила целую пленку фотографий медвежат. Однако последствия встречи с Женщиной-кошкой, когда она этой встречи не желает, могли оказаться гораздо более серьезными.

Юрист бубнил об официальном обвинении, которое он собирался предъявить Эдди и о таинственной организации, на которую тот работал.

Бонни стало скучно. Она сосредоточила внимание на своих наручных часах.

Двенадцать-пятнадцать. Если встреча продлится еще немного, она опоздает.

Наконец, Тим заметил, куда она смотрит.

— Ты куда-то собираешься? — прошептал он.

Бонни секунду подумала и кивнула.

— Тогда иди, а то ты всех нервируешь.

С благодарной улыбкой Бонни поспешила из комнаты. Она задержалась у своего стола, чтобы захватить утреннюю газету — формальный повод позвонить Селине и встретиться за ланчем — и выскочила из комнаты. В двенадцать-сорок, совсем запыхавшись, она подбежала к двери ресторана.

Хотя она сама опоздала на десять минут, Селины негде не было видно.

— Она примерно моего роста, с темными волосами и темными глазами. С виду очень сильная, а одевается немного странно, — допрашивала Бонни официанта.

Он качал головой. «Никого такого не было. Я бы запомнил, если б увидел».

Стоял чудесный весенний день. Бонни присела за один из столиков снаружи, хотя было еще довольно прохладно. Ей казалось, что Селина будет себя лучше чувствовать на свежем воздухе. Она еще не успела узнать, есть ли у ее новой подруги привычка опаздывать или нет, но на предыдущие свидания Селина не приходила раньше времени. Но Бонни не предполагала, что Селина не покажется и до тех пор, пока колокол на ближайшей церкви не пробил час.

— Думаю, она не придет, — призналась Бонни официанту, который принял заказ.

Но прежде, чем подали суп, на стол легла тень.

Селина перемахнула через пустые цветочные ящики, отделявшие кафе от тротуара. «Я так опоздала, что думала, ты уже ушла».

Бонни прищурилась на солнышко. Трудно было сказать, чем огорчена Селина: тем ли, что опоздала, или тем, что Бонни пришлось ждать. Да и вообще, Бонни не сразу поняла, что перед ней стоит Селина Кайл. Короткая модная стрижка, новая и весьма элегантная одежда.

— Я тут за выходные раздобыла немного денег, — сказала Селина, пододвигая стул. — Пора было уже обзавестись новой одеждой. Одно за другим, вот я и опоздала, как всегда.

— Ты так здорово выглядишь — и совсем иначе. Тебе удобно? То есть, я хочу сказать, ты чувствуешь себя в своей тарелке?

Селина пожала плечами и взялась за меню. Бонни почувствовала себя глупо.

— Я ведь тоже опоздала. Но ты только послушай, почему… — и девушка начала рассказывать об утреннем заседании.

Селина перебила Бонни: «А что с реликвиями? Что с ними будет после всего этого?» Удовлетворенно улыбнувшись, Бонни разъяснила: «Все комната поедет в Вашингтон и станет частью музейной экспозиции. Люди будут потрясены и, надеюсь, поймут, что должны сделать все, чтобы защитить диких животных от таких вот Эдди Лоббов».

Селина откинулась на спинку стула. Официант подошел принять у нее заказ, дав ей несколько минут на обдумывание того, что она услышала от Бонни. «Завтра», — медленно сказала она, взвешивая про себя, убить ли Эдди сегодня ночью, до того, как федералы придут и вывезут реликвии, или потом.

Она, конечно, предпочла бы сделать это после того, как он потеряет все свои сокровища, но федералы, возможно, начнут охранять его. И им не понравится такое самодеятельное восстановление справедливости. «Завтра. До завтра я доживу».

— Но постой — это еще не все новости. Посмотри! — Бонни развернула газету и расстелила ее на столе. — Как тебе это нравится?

Едва Селина взглянула на отчеркнутое объявление, как оно захватило все ее внимание.

Альфред не обманул ожиданий Брюса Уэйна. Он подобрал капсулу с запиской и должным образом оповестил комиссара Гордона о предстоящей передаче оружия. Это была самая простая часть задачи. А вот другая ее часть — выйти на контакт с Женщиной-кошкой и не дать ей оказаться в порту — потребовала от дворецкого всей его изобретательности. Хотя Брюс и видел Женщину-кошку на выставке, Альфред не был убежден в том, что сможет каким-нибудь объявлением заманить ее обратно, но, даже если она и вернется туда, он не сможет ее узнать. Нельзя по лицу незнакомки определить, занимается ли она грабежами в кошачьем обличье или всего лишь забывает гасить за собой свет.

Однако дворецкий не мог подвести своего друга и работодателя. Если Брюсу Уэйну нужно отвлечь Женщину-кошку от прогулки по двадцать третьему пирсу в критическое время, Альфред должен найти выход. Время уже было почти на исходе, когда Альфред позвонил в отдел искусств утренней газеты.

Не могли бы они оказать услугу мистеру Уэйну и Уэйновскому фонду, поместив маленькое объявление в ближайшем выпуске?

Селина, конечно, ничего этого не знала; она лишь могла прочитать конечный результат: «Были ли вы среди тысяч тех, кто стоял в очереди, чтобы увидеть икону в Готамском музее Изящных Искусств? Возможно, вы относитесь к тем, кому понравился стиль, но не предмет картины. Тогда вам будет интересно узнать, что джентльмен, пожелавший остаться неизвестным, приготовил к распродаже свою коллекцию светских икон — включая изображения конька-горбунка, жар-птицы, различных сказочных сюжетов, а также исключительно редкую серию миниатюр с кошками. Предложение делается только по предварительному согласованию. За дальнейшими подробностями обращайтесь…» Объявление завершалось телефонным номером.