— Конечно. Только дождусь девяти часов, и тогда позвоню, обрадую старую каргу. Все под контролем. Верно, Люси?

— Разумеется, — ответила я, отодвигая в сторону недоеденную тарелку с овсянкой.

Да, все, что касается дела о кровавых отпечатках, было улажено, все было под контролем, несмотря на мою промашку. А может, именно благодаря ей. Совершив тот невероятный прыжок, Локвуд спас мне жизнь и проткнул своим клинком призрачную фигуру. Призрак сжался, деформировался и попятился назад по лестничной площадке.

Прибывший на место спустя несколько мгновений после Локвуда Джордж видел, как призрак проплыл сквозь арку, за которой начинался коридор, в который выходили двери комнат прислуги, и там втянулся под половицы. После того, как меня спасли, Джордж поспешил в коридор и воткнул свой перочинный нож точно в то место, где исчез призрак. Следующие полчаса мы провозились с Локвудом, потерявшим сознание от полученного при падении удара. Только после того, как Локвуд пришел в себя, и мы перевязали ему голову, Джордж один направился в коридор с ломиком и серебряной сетью. Послышались удары, скрип досок, треск, а потом Джордж вернулся, неся обернутый серебряной сетью предмет. Это оказалась старая, помятая оловянная коробочка, внутри которой лежала женская шаль — такие шали носили в Викторианскую эпоху.

Сейчас это серебристый сверток лежал у нас на кухонном столе, рядом с кружками, пачками овсяной каши и хлебной доской. Завтрак у нас сегодня был плотным. Джордж наворачивал за обе щеки, и даже Холли Манро позволила себе несколько нарушить свою диету. Я не съела ни крошки.

— Поешь, Люси, — сказал Джордж. — Тебе нужно восстанавливать силы.

Холли расставляла тем временем на подносе чашку, хлеб, овсянку, масленку — собирала завтрак для Локвуда.

— Не переживай так сильно, Люси, — сказала она. — Если бы ты не подставилась под призрачный захват, Гость не указал бы нам место, где находится Источник. Так что наш успех — это целиком твоя заслуга, — она улыбнулась мне и добавила. — Если, конечно, посмотреть на все под определенным углом.

Я чувствовала в груди горячий тугой узел, он завязался у меня еще несколько часов назад, когда я только-только начала извиняться и благодарить, благодарить и извиняться.

— Спасибо, — ответила я. — Это так мило с твоей стороны.

— Что ты при этом чувствовала, Люси? — поинтересовался Джордж. — И что заставило тебя отложить в сторону рапиру?

В самом деле, что? Оглядываясь назад, я мне было тяжело признать, насколько просто оказалось призраку с кровавыми руками манипулировать мной. На удивление просто. Но мне не хотелось говорить об этом при Холли. Я не была уверена, что мне захочется рассказать об этом даже Джорджу, когда мы останемся с ним наедине.

— Ты была в трансе? — спросила Холли. — Я знала двух стажеров, которые попали в призрачный захват Отшельнику в Ламбет Уок. Их, к счастью, сумели спасти, как и тебя. Потом они рассказывали, что были словно во сне.

— Я не стажер, — ответила я. — И, напротив, все очень даже четко соображала.

— Так тебе могло просто казаться, — заметил Джордж. — Есть мнение, что некоторые призраки подпитываются нашими эмоциями. Улавливают их, а потом играют на наших чувствах. Ты там не чувствовала себя как-то особенно одинокой или несчастной?

— Нет, конечно, — проворчала я, но посмотрела на Джорджа и поправилась. — Не особенно.

— Просто похоже на то, что Роберта Кука свело с ума именно чувство тоски и одиночества, — продолжил Джордж. — До конца всю эту историю я понял, когда прочитал статью в дрянном, в общем-то, журнальчике, который назывался «Лондонские тайны». Его я довольно быстро отыскал в том, другом здании Архива, куда отправился, но когда собрался уходить, ДЕПИК перекрыл несколько кварталов. Поэтому я и опоздал. Там, в Челси, царит настоящая смута. Кто-то сказал, что видел Лимлиса — или кому-то показалось, что он его видел. Как бы то ни было, пришлось просидеть в Архиве несколько часов, прежде чем меня выпустили. Ну, а теперь о той статейке. Этим Куком — а ему было шестнадцать, между прочим — отец совершенно не занимался, к тому же постоянно разъезжал по своим торговым делам, так что парень жил, фактически, с матерью. Она испортила его своим воспитанием, баловала, потакала, носилась с ним, как с писаной торбой. Потом она умерла, и Кук остался на попечении своей старой няньки, которая испортила его еще больше. Потом умерла и нянька, и вместо нее воспитанием Кука занялся лакей, которого прозвали Маленький Том. Он был огромным детиной, копушей, лентяем и тугим на ухо. Кук его невзлюбил, и стал все чаще пускать в ход кулаки, когда Маленький Том что-нибудь забывал или делал слишком медленно. Короче говоря, однажды вечером Кук буквально взбесился. Из-за какого-то пустяка. Кажется, Маленький Том куда-то задевал любимые башмаки Кука или что-то в этом роде. Кук пришел на кухню, сначала отчитывал Маленького Тома, потом схватил нож и ударил его. Том был сильно ранен, весь в крови, но очень разозлился, а сил ему было не занимать. Он погнался за Робертом Куком, они добежали до лестничной площадки верхнего этажа, и там вновь сцепились. В итоге Том свалился через перила вниз. Кука арестовали, на нем была кровь, — Джордж потянулся, сидя на стуле, и по своей милой привычке почесался подмышками. — Вот так оно было, на самом деле. Ладно, ребята, пойду-ка я, пожалуй, встану под душ.

— Та шаль, которую ты нашел, — спросила Холли Манро. — Она принадлежала его матери?

— Думаю, да. Во всяком случае, эта вещь была очень дорога ему. А так, кто там разберется в этой дикой смеси одиночества и обиды, которая сделала его сумасшедшим?

— В любом случае, этот Кук странный малый, — поежилась я.

— Ага, — кивнул Джордж, глядя на меня. — Любопытный тип.

— Ну, ладно, — сердечным тоном сказала Холли Манро. — Пойду, отнесу Локвуду завтрак. Он, наверное, уже извелся весь.

— Могу я отнести, — великодушно предложил Джордж. — Все равно туда иду.

— Нет, — резко поднялась я со своего места. — Я отнесу.

И не дожидаясь, кто что скажет, решительно взяла в руки поднос.

Предполагается, что спальня лучше, чем любая другая комната в доме, дает представление о характере того, кто в ней живет. Эта теория, пожалуй, применима к моей комнате (разбросанная повсюду одежда и блокноты с записями), совершенно точно сработает в случае с комнатой Джорджа, по которой вам придется пробираться сквозь завалы книг, бумажных листов с заметками, смятой одеждой и оружием. Со спальней Локвуда дело обстояло сложнее. На комоде выстроились в ряд старые выпуски «Альманаха Фиттис», в углу стоял гардероб, в который были аккуратно убраны все костюмы и рубашки. На стене — несколько открыток с пейзажами далеких стран — петляющие по непроходимым джунглям реки, дымящиеся вулканы. Возможно, это были страны, по которым путешествовали когда-то родители Локвуда. Я подумала о том, что раньше эта комната могла быть их спальней. Однако здесь не было ни фотографий старших Локвудов, ни фотографии Джессики. Полосатые обои и желтые с зеленым шторы тоже говорили о характере Локвуда не больше, чем только что побеленный ящик. Локвуд мог спать в этой комнате, но он не жил здесь в полном смысле этого слова.