Через пятнадцать минут ее пригласили к олигарху. Тот сидел за гигантским столом в одиночестве и без настроения завтракал. Присоединиться к трапезе, выпить чашечку кофе или присесть девушке даже не предложил и, без аппетита дожевывая гламурную пищу, лениво бросил:

– Я сейчас кушаю, а вы, пока я не закончу, постойте там… – и указал на выход, – за дверью…

Аню охватила ярость, но… нужны были деньги, и по этой отвратительной причине, засунув свою гордость куда подальше, она осталась ждать окончания невеселой трапезы олигарха. В подарок миллиардеру Анюта, как и мы, привезла дорогущий коньяк. Увидев бутылку, богатей цинично хмыкнул и повел ее в подвал, заваленный совершенно уникальными, эксклюзивными бутылками, даже страшно подумать, скольколетней выдержки. Потом снисходительно потрепав подругу по плечу, он показал на Анькину несчастную бутылку и дал совет:

– А это, – презрительно кивнул он на подарок, – забери с собой, отдашь нищим голодранцам или выпьешь сама.

Хотел еще «обуть» на пару-тройку тысяч евро с оплатой, но здесь приятельница проявила невероятную решимость, пригрозив тем, что за предлагаемые деньги работать ни за что не будет! Впрочем, все для Ани закончилось хорошо. Деньги из жадных олигархических рук она вырвала зубами, а коньяк, предназначенный для нищих, как и посоветовал работодатель, с большим удовольствием выпила сама!

Вот почему мы все время страдаем? Личные отношения приносят неприятности и депрессию, наши зарплаты и пенсии – горькие слезы, а вечно безденежные дети и внуки – сплошную головную боль. А еще говорят, что жить хорошо… может быть, но… только отдельно взятым личностям, типа олигархов, хотя и у них тоже не все гладко. Все время надо оглядываться, чтобы не арендовать нечаянно нары; чтобы в черном списке «табора» Forbs заклятые конкуренты не оккупировали места повыше; чтобы, не дай бог, какие-нибудь негодяи в лице близких родственников-шакалов не откусили бы от состояния кусок поширше и, наконец, воинственные и нахальные незнакомцы не отняли все нажитое «непосильным» трудом, включая и саму жизнь. Вот и получается, что нам-то, обычным людишкам, жить проще, чем им, поэтому и завидовать богачам не стоит!

Выйдя на нужной станции метро, мы отправились на поиски «хижины» Петра Петровича. Потому как сами неместные, мы никак не могли сориентироваться и сообразить, куда идти, чтобы оказаться на нужной нам улице. Осенняя погода совсем не располагала к таким длительным прогулкам. Ни один из «москвичей» просто не знал, где находится эта знаменитая улица, приютившая, кроме Петра Петровича, немало сильных мира сего, направляя нас в разные концы данной округи. Мне даже стало страшно, да есть ли в Москве люди, которые родились или, на худой конец, хотя бы прожили здесь пару десятков лет?!

Все складывалось почти как в одной истории. В Москве решили провести социологический опрос и спрашивали прохожих, не против ли они приезжих. Из ста человек один промолчал, сорок процентов возмутились: «Куда всэ лэзут, Москва, что рэзиновая, да?» И лишь пятьдесят девять процентов ответили доброжелательно: «Ну и шо, нехай едють, усем места хватит!»

Почти три часа, блуждая в каких-то дебрях, мы осваивали район, куда направили нас шибко вражеские жители города Москвы, не иначе как последователи Ивана Сусанина! Замерзшие, продрогшие, голодные, слегка загрязненные и с посеянными напрочь набойками – «отряд не заметил потерю бойца». Отсутствующий и крайне необходимый элемент обуви я обнаружила только тогда, когда подошедшая сзади женщина спросила: «Это случайно не ваши?» – и на ее раскрытой ладони я с изумлением увидела свои набойки.

Петр Петрович, заволновавшись, звонил уже дважды, разыскивая нас по всей Москве, но мы были еще в пути. Я сожалела о том, что среди нас нет Моисея, который бы уже вывел нас куда-нибудь, хотя надеяться на него тоже было бы проблематично, потому что своих соотечественников он вообще таскал по пустыне сорок лет, заведя в то место, которое уже занято! Наконец, в голову пришла дельная мысль спросить у таксистов… Знаменитая улица находилась в двух шагах от метро, куда мы прибыли ровно три часа назад! Да… если бы нас во время войны послали в разведку, мы, наверное, разыскивая нужный объект, дошли бы, сами того не подозревая, до Берлина!

Олигарх встретил нас в трико с вытянутыми коленками, футболке с «телепузиками» на груди и в пластмассовых шлепках на босу ногу. Квартирища богача была необъятной и роскошной! По ней, кроме самого Петра Петровича и его жены, беспорядочно шарашилась очумевшая прислуга. Нас пригласили в гостиную. Чего-чего, а понтов у миллионера не наблюдалось. Он принял гостей, как давних знакомых, очень просто, тепло и сердечно. Ловко открыл принесенный нами коньяк, распечатал коробку наших конфет и приказал горничной принести кофе. Вот и вся закуска.

Петрович был не первым из когорты очень состоятельных людей, которые к кофе и выпивке больше на стол ничего съедобного не ставили, но выгодно отличался от остальных богачей редкой «щедростью», открыв хотя бы наши гостинцы, в то время как у нашего словацкого партнера, человека не менее богатого, мы пили коньяк вообще без закуски, но хорошо хоть из рюмок, а не из «горла»! Тот даже не додумался поставить на стол хоть какое-нибудь паршивое печенье. Или им мозгов не хватает выставить то, что должно быть на столе во время приема гостей, либо культуры, либо они слишком жадные и считают, что для нас, людей не их круга, и так сойдет.

После знакомства и общих разговоров Петр Петрович доброжелательно спросил:

– Ну и в чью дурную башку пришла такая «гениальная» идея?

Мы растерялись, но я, как «Аль-Каида», взяв всю ответственность на себя, при этом зардевшись, как маков цвет, тем не менее, гордо ответила:

– В мою!

Неожиданно Петр Петрович улыбнулся.

– Это ты только здесь такая храбрая?

– Не только, – парировала я, попутно припомнив все свои злоключения и жизненные коллизии, а про себя отметила, что, похоже, господин-то не наш кадр, потому как «гусь свинье не товарищ».

– Молодец! – вдруг похвалил меня олигарх и вполне миролюбиво добавил: – Люблю смелых девчонок!

Я вздрогнула: он слепой, что ли, не может отличить девушку от бабушки?! Однако после нечаянно сделанного комплимента от Петра Петровича стали исходить весьма приятные флюиды, и он мне даже начал потихоньку нравиться. Я расслабилась и… как всегда, приспичило.

Попыталась потерпеть, однако вынуждена была попроситься на выход… в туалетную комнату.

– Писать что ли хочешь? – с пугающей откровенностью спросил миллионер.

– Да нет… просто мне надо… привести себя в порядок, – засмущалась я.

– Ну-ну, – засмеялся он и показал, куда идти.

Выйдя из туалета, я заметила на великолепном антикварном комоде большую фотографию Петровича, запечатленного в очень нарядном военном мундире. К большому сожалению, я забыла свои очки и, не сумев толком ее разглядеть, решила задать ему вопрос:

– Петр Петрович, а в каком вы звании?

Абсолютно глупый, я бы даже сказала, тупой вопрос! И в каком же звании он мог быть в его возрасте? Ну, наверное, не в лейтенантском и не в маршальском, конечно. Генерал и только генерал! Однако Петр Петрович, подойдя к комоду, взял в руки фотографию и перевернул ее лицевой стороной вниз, а затем снисходительно, но строго похлопав меня по плечу, многозначительно произнес: