– Тогда к делу, – сказал я. – Свет, выдай нам, пожалуйста, номера их мобильников.

Капитан Сычова помедлила с ответом. Она слегка сгруппировалась, подтянулась и спросила прокурорским тоном:

– Что за майор Остапчук из шестого спецотряда?

Мы со Стасом переглянулись.

– Предположительно, – ответил я, – он и есть искомый Француз. Подчеркиваю: предположительно.

Светлана саданула кулаком по столу:

– Почему не поделились сведениями?!

Рыжий аж подскочил на диване:

– А ху-ху не хо-хо?! У вас там течет, как из дырявого шланга, а мы делиться должны!

– Ну тогда, Стас… – серые глаза Сычихи блеснули сталью, – тогда хрен вам номера мобильников! Вы сами по себе, а я сама!

Я мысленно досчитал до десяти. Не помогло, однако считать до миллиона, ей-богу, времени не было.

– Света, – процедил я сквозь зубы, – пожалуйста.

– Что с ней толковать! – вскочив со стула, Рыжий рванул из комнаты. Топот его донесся из спальни, откуда он вернулся, держа сумку Светланы. – Еще уговаривать ее, стерву!

Сычиха дернулась с опозданием:

– Отдай, Стас!.. Не смей!

– Посмею! – Стас вывалил содержимое сумки на стол. – Еще как посмею!

На столе образовалась кучка из мелких дамских вещей, среди которых выделялись пистолет, колода карт, сотовый телефон и потертая записная книжка. Как раз ее-то и выхватил Рыжий.

– Стас, отдай! – поскуливала Сычиха. – Сволочь ты, Стас!

Рыжий листал странички. Сычиха мельтешила рядом, словно девчонка, у которой отобрали прыгалки.

Илья и Дарья растерянно взглянули на меня. В ответ я пожал плечами: не наше, мол, дело. В нелепом этом шоу мы были случайными и, прямо скажем, нежелательными зрителями. Но телефоны чертовски были нужны.

– Так! – Стас торжествующе вырвал из книжки чистую страничку. – Калитин и Гномкин у нас есть! – Из груды вещей он извлек авторучку и черкнул найденные телефонные номера. – Ну вот, Свет, а ты боялась!

Светлана повторила деревянным голосом:

– Сволочь ты, Стас.

Не удостоив ее взглядом, Рыжий помахал листком.

– Ну что, я погнал звонить?

Я кивнул:

– С Богом.

Рыжий сунул листок в карман.

– Одному назначу на Таганке, другому – в Сокольниках. Годится?

Я вновь кивнул:

– Главное, чтобы места были не слишком людные.

– Само собой. – Помедлив, Стас указал на мобильник Светланы. – Эта штука, между прочим, может навести на ее след.

– Да ну? – сказал я. – Телефон у девушки не работает. Аккумулятор сел.

Капитан Сычова, наплевав на это мое заявление, крикнула:

– Стас, можно с тобой?! Я помогу!

Выходящий Рыжий обернулся:

– Помогай бабушкам в трамвае.

– Ну, Стас! Я же хочу…

– Свет, ты только что сказала: «Я сама по себе». Или я ослышался?

Капитан Сычова уставилась в пол:

– Это я так… Ты же меня знаешь, Стас.

– В том-то и беда. Сиди тихо, Свет. Понадобишься – тебя привлекут. Научись отвечать за свои слова и поступки, забыв про кружевное белье. Или я не прав?

Сычиха так скукожилась, что, казалось, уменьшилась в росте. В гробовой тишине Стас вышел из квартиры, и раздался щелчок захлопнувшейся двери. Молчание сгустилось еще более.

Капитан Сычова не отрывала взгляд от пола.

– Что зенки вылупили? Думаете, он мой любовник?

Мы втроем переглянулись. Определенно, с ней не соскучишься. Сидя на стуле, я деловито потянулся.

– Не перекусить ли нам?

– Хорошая мысль, – поддержал Илья.

Сычова, однако, так не считала.

– Я задала вопрос! – повысила она голос. Но голос дрогнул. – Думаете, Стас – мой любовник?

Я пожал плечами:

– На эту тему не размышляем. Других забот хватает.

– Кофейку, например, попить. – Илья привстал.

– Сядь, борода! Не дергайся! – гаркнула Сычиха и обратилась ко мне: – Знаешь, почему Стас на меня волком смотрит?

Я вздохнул:

– Он не говорил, а я не спрашивал. Не любопытный.

– А зря!

Дашка мягко вмешалась:

– Свет, успокойся. Оставь свои скелеты в шкафу.

– Захлопни пасть! – окрысилась Сычиха.

Дарья подошла к ней и поводила пальцем перед ее носом:

– Никогда не смей со мной так разговаривать! Слышишь, никогда!

Светлана смерила ее взглядом:

– Потому что я в твоем доме?

– Ни в моем доме, ни в твоем, ни в привокзальном сортире! Поняла?!

– А то что будет?

Дашка взяла со стола пистолет и как бы взвесила его в руке:

– Не спрашивай, Света, что будет. Просто помни: со мной так разговаривать нельзя.

Сычиха угрюмо взглянула на меня:

– Скажи ей, пусть заткнется.

Дашка аккуратно положила пистолет. Затем влепила капитану Сычовой звонкую оплеуху. Повисла предгрозовая тишина. Мы с Ильей приоткрыли рты. А Дашка, точно ведьма, сверкая зелеными глазищами, стояла перед Сычихой, готовая к отпору.

Потирая битую щеку, Светлана вперила в нее пристальный взгляд и негромко спросила:

– Теперь можешь меня выслушать?

Смутить мою жену было нелегко, Но Сычихе это удалось. Покраснев, Дашка беспомощно оглянулась на меня. Что я мог сказать? Ответил за меня Илья:

– Пусть выскажется, потом перекусим. Самое разумное.

Дарья со вздохом уселась на прежнее место, и мы втроем настороженно уставились на Светлану. Мы походили на студентов, которых преподаватель внезапно задержал после занятий.

– Сейчас перекусите, я недолго, – хрипло произнесла Сычиха. Она стояла, прислонясь задом к столу, и, хоть была пьяна, однако вполне себя контролировала. И заметно волновалась. – Стас мне вообще никто. Конечно, я бы не возражала, только… Короче, вы смотрите, как мы с ним собачимся, и, наверное, думаете… Не хочу, чтоб вы о нем думали плохо. Виновата я одна, и никуда от этого не деться. Два года ношу это в себе, никому не заикаюсь. Случайно вот Стаса встретила, и прорвало… Короче, он был другом Гриши, мужа моего. Прямо не разлей вода… Что уставились? Был у меня муж, и дочка была, Веруня. Восемь лет ей тогда… Замечательно все было, пока я не сбрендила… Короче, влюбилась я в Стаса, как мартовская кошка. А он на меня и не смотрит. То есть смотрит как на жену друга и улыбается всеми своими веснушками… В общем, совсем я, дура, голову потеряла. Отправила Гришу с Веруней в магазин за елочными игрушками – к Новому году шло, – напялила кружевное белье и позвонила Стасу. Мол, Грише он срочно понадобился, а зачем – не знаю. Стас явился и… Короче, принялась я его соблазнять. Чего только не выделывала – все без толку. Он, простофиля, не сразу врубился, но, когда сообразил, к чему я веду, быстренько слинял. А перед уходом высказал мне три вещи. Во-первых, жены друзей для него – не женщины вовсе. Во-вторых, Грише он ничего не скажет, чтоб я не волновалась. И в-третьих, поскольку смотреть на меня ему теперь противно, общаться с Гришей впредь он будет без меня. С тем и ушел. Я рыдала от стыда и досады. Я не знала еще, что для рыданий у меня есть более весомые причины. Ведь Гриша и Веруня моя… в тот вечер их застрелили при выходе из магазина. Чисто случайно: разборка между бандами. Покарал меня Господь за кружевное белье… Вот и вся история, можно пить кофе.