4. Этап тайной мобилизации завершить внезапным сокрушительным ударом по противнику и одновременно начать второй открытый этап мобилизации, в ходе которого за несколько дней призвать в Красную армию еще 6 миллионов для восполнения потерь и доукомплектования новых дивизий, корпусов и армий, которые вводить в войну по мере готовности. Затем, в ходе войны, призывать в армию все новые миллионы.

5. Прикрытие мобилизации Второго, Третьего и последующих стратегических эшелонов осуществлять не пассивным стоянием на границах, а сокрушительными ударами Первого стратегического эшелона и решительным вторжением на территорию противника».

Первый – тайный этап начался 16 марта 1935 года: «в Германии введена всеобщая воинская повинность. Это было не чем иным, как официальным расторжением Версальского мирного договора»295.

У. Черчилль пишет об увеличении германской армии, то есть о тайной мобилизации в Германии: «15 октября 1935 года, опять-таки в нарушение Версальского договора, вновь была открыта германская академия генерального штаба. На официальной церемонии присутствовали Гитлер и представители верховного командования. Это была вершина той пирамиды, основанием которой служили бесчисленные рабочие батальоны. 7 ноября 1935 года был призван в армию первый класс рекрутов 1914 года рождения – 596 тысяч юношей, которые должны были пройти обучение военному ремеслу. Таким образом, численность германской армии единым росчерком пера была доведена, по крайней мере на бумаге, почти до 700 тысяч бойцов»296.

Далее премьер-министр Великобритании продолжает о локальных конфликтах, в которых Германия принимала участие: «Теперь мы приходим к кульминационному пункту этой печальной повести о неверных выводах, сделанных благонамеренными и способными людьми. Тот факт, что мы дошли до такого положения, возлагает вину перед историей на тех, кто нес за это ответственность, какими бы благородными мотивами они ни руководствовались. Оглянемся назад и посмотрим, с чем мы последовательно мирились или от чего отказывались: разоружение Германии на основании торжественно заключенного договора; перевооружение Германии в нарушение торжественно заключенного договора; ликвидация превосходства или даже равенства сил в воздухе; насильственная оккупация Рейнской области и строительство или начало строительства линии Зигфрида; создание оси Берлин – Рим; растерзанная и поглощенная рейхом Австрия; покинутая и загубленная мюнхенским сговором Чехословакия…»297

С 1936 года по 1939 год, свидетельствует Б. Мюллер-Гиллебранд, германская армия увеличилась с 700 тыс. до 4722 тыс. чел.298 Германия стала «тайную мобилизацию маскировать локальными конфликтами», например, гражданской войной в Испании.

Б. Мюллер-Гиллебранд сообщает: «25 августа (1939 года. – С. Ж.) во второй половине дня был отдан приказ о проведении скрытой мобилизации основных сил сухопутной армии военного времени (x-приказ). Одновременно последовало указание о переходе высших военных органов управления на штаты военного времени. Первым днем x было 26 августа, когда должны были начаться боевые действия против Польши. ОКХ уже 25 августа было реорганизовано в соответствии со штатами военного времени и заняло специально подготовленные помещения в Цоссене и Вюнсдорфе, примерно в 50 км юго-восточнее Берлина. 26 августа был отдан приказ о мобилизации остальной части сухопутных сил военного времени. В последующие дни мобилизация протекала в основном в соответствии с планом»299. В 1940 году вооруженные силы Германии насчитывали в своем составе 6 млн 600 тыс. чел.300, а в 1941 году – 8 млн 154 тыс. чел.301

На страницах 417–418 мистер Резун пишет: «И встал вопрос: где новые патронные, пороховые, снарядные, гильзовые заводы размешать.

Вопрос о размещении промышленности боеприпасов – это вопрос о характере будущей войны.

Если Сталин намерен вести святую оборонительную войну, если он намерен удерживать свои рубежи, то в этом случае новые заводы боеприпасов надо размещать за Волгой. Там они будут в полной безопасности – танки противника туда не дойдут и самолеты не долетят.

Если Сталин в своих силах не уверен, если Сталин, как нас уверяют, боялся Гитлера, если были опасения, что Красная армия не сможет удержать границы и будет отходить, то в этом случае новые заводы Наркомата боеприпасов надо строить не за Волгой, а еще дальше – на Урале: там есть сырье, там достаточная индустриальная и энергетическая база, там заводы будут в абсолютной безопасности Пусть противник захватит огромные территории, но наша индустриальная база останется целой – вот тогда Гитлер узнает, что такое раненый медведь.

Но ни первый, ни второй варианты даже теоретически не обсуждались. Не было нужды. Красная армия не собиралась отходить, как не собиралась и удерживать рубежи своей страны.

…И было решено новые снарядные заводы не за Волгой строить, и не на Урале, а ближе к границам. Настолько близко, насколько позволяет металлургическая база. И разместили: в Запорожье, Днепропетровске, Днепродзержинске, Харькове, Кривом Роге, Ленинграде».

Это ложь.

Фундаментальный 12-томный труд «История Второй мировой войны» опровергает заявление английского ревизиониста-фальсификатора: «Дальний Восток превратился в огромную строительную площадку, вступали в строй новые заводы и фабрики. Темпы строительства возрастали из года в год. В 1932 году ассигнования на капитальное строительство на советском Дальнем Востоке превысили уровень 1928 года в 5 раз, а в 1937 году – в 22,5 раза.

За годы второй пятилетки в Приморье выпуск валовой продукции крупной промышленности возрос почти в три раза, добыча угля увеличилась почти вдвое, золотодобыча – втрое, выпуск продукции машиностроения и металлообработки – в четыре с лишним раза»302.

И далее. XVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза принял постановления в которых указывалось, что по третьему пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на период 1938–1942 годов нужно строить промышленные предприятия на востоке государства. Причем в Ленинграде и Харькове – городах, озвученных мистером Резуном, вообще запрещалось строить новые промышленные предприятия.

В.А. Анфилов опровергает заламаншского вруна: «Важным шагом в укреплении экономического и оборонного могущества нашей Родины должна была стать третья пятилетка (1938–1942). Обсуждение третьего пятилетнего плана явилось одним из основных вопросов XVIII съезда партии, состоявшегося в марте 1939 года. По плану в 1942 году намечалось увеличить выпуск промышленной продукции почти в два раза по сравнению с 1937 годом. Особое значение придавалось экономическому развитию восточных районов Советского Союза. В резолюции съезда по „Третьему пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР (1938–1942)“ указывалось:

„…б) В таких экономических очагах страны, как восточные районы, Урал и Поволжье, в третьей пятилетке создать предприятия-дублеры по ряду отраслей машиностроения, нефтепереработки и химии, чтобы устранить случайности в снабжении некоторыми промышленными продуктами с предприятий-уникумов.